Пока среди чернильных греч крот-гумиластик роет норы
и рисовальная канва ещё не стала решетом,
ещё не поздно подстеречь траву и спрятать за забором,
сложить в поленницу дрова, скороговоркой, а потом
кормить подросший к лету дом песочным сахаром, а после
улегшись навзничь, над собой безейный созерцать балет:
проходят чинным чередом верблюд, овца, улитка, ослик
под лёгкий ветреный гобой, меняя контуры и цвет, -
и жить, уже не торопясь, едва переставляя время.
На оборотной стороне бумаги - чуть заметный сад,
его за корневую пясть возьми - и воплоти со всеми,
кого когда-то так и не дорисовали - лист назад.
И будет мир тебе, как всем, отмерен по мечте и взвешен,
сойдя с истёртого листа, не карандашный, а живой,-
в болонках белых хризантем и тёмных бусинах черешен,
и станут соснами дрова, ступая следом за травой.