Он был брутальный – глаз всегда подбитый,
Какой-то весь нестриженый, небритый,
Но весь такой желанный (ох! и ах!)
И с дьявольской лукавинкой в глазах,
Порой то - серых, то - совсем зеленых,
Мечтательных, а иногда – влюбленных.
Он птиц любил и высоту любил,
Ещё он не курил, да и не пил,
Во всяком случае, замечен в этом не был,
Зато ночами он любил смотреть на небо.
Ах, да, ещё – усы! Усы. Конечно.
Он их, порой, покусывал небрежно
С полуухмылкой, словно говоря:
- Усы – второстепенны, важен – я.
Он через двор ходил всегда вальяжно,
Нет, не заносчиво, а так - небрежно-важно
Весь в темном, только грудь – всегда в полоску,
Он никогда не изменял причёску
И всей своей уверенностью звонкой
Он ей напоминал «морского волка»
(Она видала на стене портрет,
Ей говорили: «Твой приёмный дед»).
И, глядя на него из-за портьеры,
Она, конечно, не теряла веры,
Что, где-нибудь, когда-нибудь, однажды
Их взгляды встретятся, ведь это очень важно,
Чтобы в глаза любимые взглянуть
И первой встречей обозначить путь –
Совместный путь, где лишь ОНА и ОН,
И их сердца забьются в унисон.
Но, самым дальним уголком сознанья
Она – то знала: это лишь мечтания.
Её домашние воскликнут: «Мезальянс!
Вас ждёт давно продуманный альянс!
Он кто?! – дворовый кот!-
- Из главарей!!!
- А ВЫ – британка голубых кровей,
Вас Лорд ждёт (правда, тоже - полукровка),
Но Лорд ей был не мил. Её кумир был Борька…
Да, он бездомный, но, такой отважный,
Мышей ловил и дрался бесшабашно,
А Лорд – какой-то весь пушистый, белый,
Избалован консервами без меры.
- Нет, к Борьке убегу,- решила киска,
Прогнула спинку и пошла есть «Вискас».