* * *
Пел смешно он про "кострами взвейтесь",
Сдабривая матами куплет.
Нам по шесть, по семь, Витальке - десять.
Словом, пионер - авторитет.
Бился, заглушив речные всплески,
В склонах лога гогот, как в тисках.
"Чо, проржались? - говорит он веско. -
Живо подпевайте, мелюзга!"
Глянешь вверх, и солнечная бляшка
Заюлит под веками на дне -
Где ты реешь, девятиэтажка,
В голубого неба глубине?
А потом цветных колечек столько...
Но смолкает у костра галдёж
И ответа требует Виталька:
"Ты чего, придурок, не поёшь?"
Улыбаясь как-то первозданно,
Дивных радуг смаргивая след,
Вижу, как достал он из кармана
И в меня нацелил пистолет.
"Стрельну, пой! - он наседает рьяно.
Заусенцы в дульной глубине.
"Не застрелишь - он же деревянный!"
"Стрельну, и ничо не будет мне!
Деревянный, да? Там порох - понял?!
Застрелю - там порох и заряд!" -
Он твердил, а голос был неровен,
И плясали губы невпопад.
"Стрельнешь, да? А если он взорвётся,
То тебе всю руку оторвёт! -
Он смешно мрачнеет, мне неймётся. -
И тебя милиция убьёт!"
"Не убьёт! - он смаргивал слезинки,
Что текли дождинками из глаз. -
У меня же мамка-инвалидка,
Я один у ней - она не сдаст".
Стих костёр, в логу закатным блеском
Холодок от речки зажигал.
"Ты дурак, с тобой не интересно", -
Он сказал и к дому зашагал.
Время спать, но стало что-то тяжко:
Ливень хлынул, ветер налетал.
Ты не дрогнешь, девятиэтажка,
Ты почти не плачешь, капитан.