НАСТУПИЛ АВГУСТ.
Венок сонетов с акромагистралом.
1.
Непрошено пришёл последний месяц лета.
Ещё совсем чуть-чуть, и встанет на крыло
И улетит туда, где люди и тепло
Журавушка моя, приют любви и света.
Любовь нежданная сверкнула, как комета,
И снова на душе немного рассвело.
Тебе, мой друг, грядущей осени назло,
Сплету я свой венок изысканных сонетов.
Я знаю: дней ещё весёлых череда,
И мнится мне, что будешь ты со мной всегда,
Что расставание ещё далёко где-то...
Но начинают разъезжаться в города;
И утренней порой, на краешке рассвета
Артерии лесов уж чуют холода.
2.
Артерии лесов уж чуют холода.
На утреннем ветру дрожат листы осины,
Кровавеют кусты красавицы-калины
И вдаль спешат по звонким рельсам поезда.
И ты за ними вслед, как птица из гнезда.
А жизнь моя опять – по кромке серпантина:
С вершины счастья – вниз, на стылую равнину,
Где будут без тебя лететь мои года.
О, месяц август! Ты и счастье, и беда!
Мне не забыть тех дней прекраснейших, когда
Свело меня с ума сиянье глаз твоих.
А нынче дни мои – полынь и лебеда...
Когда твой след в ночи растаял и затих, –
Серебряной росой покрылись провода.
3.
Серебряной росой покрылись провода.
На день Ильи, как встарь, прохладней стали воды,
Всё чаще дни промозглой мглы и непогоды.
На век серебряный накинута узда.
Уносит месяц-вепрь поэтов навсегда:
Цветаева и Блок, Волошин... Мчатся годы,
Тревожит память ощущенье несвободы...
Кому нужна, какому богу эта мзда?
А в веке нынешнем легко ли быть поэтом?
О, господи, зачем же в сотый раз об этом?!
Сегодня пишем мы и резче, и смелей.
Но близится пора забытой чёрной метой,
И листья влажные продрогших тополей
Томятся на ветру, искрящиеся светом.
4.
Томятся на ветру, искрящиеся светом,
Созревшие плоды заботы и трудов.
Не дотянуться к ним рукам усталых вдов,
Висят и дразнят – недоступные монеты.
И не помогут здесь родных сынов приветы:
Сорвало деток, как в грозу листву с садов,
Как поздней осенью дождинки с проводов,
И ветром шебутным их разнесло по свету.
Всё вянет – листья, люди, мысли и предметы,
И песни о любви увяли не допеты
И не дают уснуть до самого утра.
Чего же ждать ещё влюблённому поэту?..
О, эта странная, тоскливая пора...
Уже поздней заря и медленней рассветы.
5.
Уже поздней заря и медленней рассветы.
Жизнь ускоряет свой невозвратимый бег.
Но чем же лучше этот двадцать первый век,
Абсурдный, странный век стареющей планеты?
Войны и мира перепутаны приметы.
Жара и холод. Рыжий дождь и чёрный снег.
Стал выше ростом, но – душой ли? – человек,
Когда опять в ходу пираты и вендетты?
То пол-Европы скроет полая вода,
То под откос летят, взрываясь, поезда.
Мне страшно... Как тонка бывает жизни нить!..
Ещё день прожит. Ночь – кошмаров чехарда.
Рассвет вползает в дом. И чья-то, может быть,
Предутренней порой закатится звезда.
6.
Предутренней порой закатится звезда.
Мир захлестнёт волна безумства и террора.
О, человечество! Вместилище позора...
Но день опять приходит ясным, как всегда.
Теплом и светом взор прельщает береста,
Сад наполняется весёлым птичьим хором,
И мысли чёрные – да будут мне укором.
Сегодня ты придёшь, невинна и чиста.
И наша жизнь начнётся с чистого листа...
Но минет срок, и не вернёшься ты сюда,
Не даст тебе Господь обратного билета,
И не увидимся, быть может, никогда...
Ушли в песок мечты заблудшего поэта,
И потускнела и пожухла резеда.
7.
...И потускнела и пожухла резеда.
Но с севера пока не набежали тучи,
Неспешная река струится меж излучин,
И дремлет на ветру забытая скирда.
Ещё со мной ты. Не осталось и следа
Печальных мыслей. Только ты себя не мучай.
Но над судьбой, увы, тупой всевластен случай,
И близко, близко уж разлучница-среда.
Прощальный поцелуй – подобие обета.
Но разве над любовью властно чьё-то вето
В часы последнего свидания с тобой?
Бледнеют краски отступающего лета.
С печалью осени его проигран бой,
Лишь «золотых шаров» сияют эполеты.
8.
Лишь «золотых шаров» сияют эполеты,
Да вербы на заре застенчиво глядят,
И клёны праздничный развесили наряд
И подбоченились, как юные корнеты.
Чтоб это оценить, не нужно быть поэтом...
Но злые коршуны над головой парят,
И мысли мрачные вновь душу бередят.
Любовь моя тебе – да будет амулетом!
Пусть охранит тебя от злобной саранчи,
Завистников оравы, точащих мечи
Клевет и сплетен душной моде на потребу.
Пускай пустой намёк тебя не огорчит.
Ты лучше посмотри, какое нынче небо!
А как играют солнца весело лучи!
9.
А как играют солнца весело лучи
В озябших лужах!.. Дай твои согрею руки...
Ты вспомни: прежде – о любви ли, о разлуке
Тебе шептали говорливые ручьи?
Давай посмотрим на закат и помолчим.
Последний вечер... Как тревожны эти звуки...
Хохочет водяной, куражится от скуки
И где-то ухают, пугая нас, сычи.
Ну, что же, нечисть! Хохочи – не хохочи, –
Не бойся, милая, сычи – не стукачи!
Нам месяц подарил свой невозможный свет.
Последний звездопад в удушливой ночи,
И мириады звёзд оставят тёплый след
В росе, в дождинках, словно отблески свечи.
10.
В росе, в дождинках, словно отблески свечи,
Сто тысяч юных звёзд играют и смеются,
Встаёт над рощей ослепительное блюдце,
Большой румяный блин, как только из печи.
Твой, август, поздний свет прощанием горчит.
Барашки облаков уже с утра пасутся
И заставляют небо хмуриться и дуться.
И лишь стихи – от боли хоть какой-то щит.
Искрятся, множатся штрихи венка сонетов –
Прощальный поцелуй влюблённого поэта –
Печали вечной расставанья вопреки.
От магистрала до последнего терцета
Вызванивают ритм изменчивой строки
Грибные дождики, как будто кастаньеты.
11.
Грибные дождики, как будто кастаньеты.
Стучат без умолку: «Постой, не уходи!»
Придут осенние тоскливые дожди
Чредой на смену зазевавшемуся лету.
О, как безжалостно вращается планета!
Не улетай ещё, голубка, подожди...
Мне страшно, милая. Что ждёт нас впереди?
Никто не может дать на злой вопрос ответа.
Как первые мгновенья встречи горячи!
Бредём – рука в руке. Нет слов, и мы молчим.
Недуг святой любви кто облегчить поможет?
Куда девались все советчики, врачи?
Уходит день за днём... Любимая, но всё же
Улыбкой светлой ты мне сердце излечи.
12.
Улыбкой светлой ты мне сердце излечи.
Ты помнишь: долгий дождь под душной сенью клёна,
Когда я на тебя впервые восхищенно
Смотрел, а ты смеялась – вроде без причин.
Не дай сгореть поэту в пламени свечи
Нечаянной любви, тобою подожжённой
В безумной неге благодатного сезона,
Когда ласкали нас прохладные ключи.
Чем душу оживить? Сонетом, сердцем спетым...
Зверюшкой маленькой сидит глубоко где-то
Надежда – веры в чудо робкая сестра.
Крылатым лёгким словом – за тобою следом,
Журавушка моя! Пора тебе, пора!
С тобой, моя любовь, я становлюсь поэтом.
13.
С тобой, моя любовь, я становлюсь поэтом.
Пегас послушен мне, и Музы шлют из снов
Созвездья чудных рифм и самых нужных слов,
Зовут за окоём – где звёзды и планеты.
Ты – лучшая из Муз. Твоим волшебным светом
И связан я, и волен, болен и здоров,
И мелодичный, тихий звон колоколов
Мне открывает тайн намёки и приметы.
Вороны каркают и ухают сычи –
Костры горят, секиры точат палачи, –
Дрожите, мнительные люди и невежды!
Но... чур меня! по деревяшке постучи!
Сверкнёт и мне из мрака робкий луч надежды.
Ты знаешь лишь одна, где счастия ключи.
14.
Ты знаешь лишь одна, где счастия ключи,
Куда их спрятал Купидон, лихой проказник.
Стрелу пустил – и на душе нежданный праздник,
И гимн любви для нас играют трубачи.
Но как поверить, что его не омрачит
Ни месяц август, ни приход закатов ранних,
Что я отныне твой защитник и избранник?
Теплы надежды эфемерные лучи...
Пустое, милая. А было ли всё это?
И мне не избежать судьбы анахорета.
Гастроли кончились. С сыреющих афиш
Глядит печальный взгляд любимого портрета.
Ах, время, время! Ну, куда ты всё спешишь?..
Непрошено пришёл последний месяц лета.
15. АКРОСОНЕТ
Непрошено пришел последний месяц лета.
Артерии лесов уж чуют холода,
Серебряной росой покрылись провода –
Томятся на ветру, искрящиеся светом.
Уже поздней заря и медленней рассветы,
Предутренней порой закатится звезда,
И потускнела и пожухла резеда,
Лишь «золотых шаров» сияют эполеты.
А как играют солнца весело лучи
В росе, в дождинках, словно отблески свечи!
Грибные дождики, как будто кастаньеты.
Улыбкой светлой ты мне сердце излечи.
С тобой, моя любовь, я становлюсь поэтом,
Ты знаешь лишь одна, где счастия ключи.