Владимир Бутков
ДУША ПРАКТИЧЕСКИ БЕССМЕРТНА…
(цикл стихов)
* * *
Когда бараки станут небоскрёбами,
Жизнь расцветёт, плющами их обвив.
И чьи-то души, благодать испробовав,
Сойдут с небес на шабаши любви.
Пускай без нас – мы изгнаны из рая…
Но – дай вам Бог удачи на пути.
Сгорает мир, в стратегии играя:
В нём тьма дорог… И некуда идти.
Пусть ваши бесы ангелами станут,
И мудрецы сценарии добра
В согласии со звёздами сверстают,
И завтра посмеётся над вчера.
Но можно ли весь мир, взвалив на плечи,
Снести к обетованным берегам?
Не взять ли вам себе урок полегче
И не морочить головы богам?..
Не нам судить! Мы сами тем грешили,
Порой с эдемом путая бедлам.
Перекроить историю спешили
И получали строго по делам.
Дерзающим менять земные оси
Рак на горе не скоро просвистит.
Пусть ваше древо вечно плодоносит
И зеленью нездешней шелестит.
Не в силе соль. ( Вам это не по нервам?),
А в чьей-то недоказанной вине…
Не я сказал: «Последний будет первым»,
Не я придумал номер на спине.
;
Искусство...
Виктору Брегеде
Весь этот средневзвешенный бедлам,
Пульсирующий – вспыхнет и растает –
Скрывает тайну: через тлен и хлам,
Сквозь хаос в нем искусство прорастает.
Оно, как мы, не вечно. Всяк виток
Его и хрупок и достоин ада.
И всякий раз – искусственней цветок.
И всякий раз условнее тирада.
Но пусть всегда мертвы его цветы,
И смысла нет в любой его оферте,
Единственное чудо – это ты –
Непослушанье
истине и смерти.
* * *
Салютовал июль
Снопами тьмы и света.
Сгоревшее под нуль
Отлютовало лето.
Нам – поздно умирать:
Мы выжили когда-то…
Мир – выжженная рать
До первого солдата.
Нас больше не убить
Ни лаской, ни укором.
И нам не полюбить
Убийственность повтора.
Жары ли круговерть?
Глумление ль июля?
Не встречена – не смерть!
Не поймана – не пуля.
;
Всегда над бездною поэт...
"Свобода жить, свобода умереть..."
(В.Полетаев)
"Дойти до вас, как кровь по венам,
Как боль – по лезвию ножа..."
(Б.Габрилович)
Стихи – несовместимо с жизнью –
Приходят в юности, когда,
На догмах максимы не зиждя,
Летишь транзитом в никуда.
Довлеет ли пространству что-то?
Цепка его и суть и длань...
Но ощущение полета
Вдруг разрывает эту ткань.
И кто потом назначит плату
За опус, что не будет спет?
Ты, как лунатик по канату,
Над бездной движешься, поэт...
Лишь небо хлещет синим флагом.
Где мир - суровый и большой?
И как я стал огромным лагом
Меж телом глупым и душой?..
Прозрачная струится осень
В бокалы юного вина...
И нет такой свободы вовсе –
Весною выпасть из окна.
* * *
Нехоженых троп не бывает!
Тропа, оттого и тропа,
Что здесь от следов убывает
Примятая кем-то трава...
Мы шли напролом, без тропинок.
Поблизости не было трасс.
Лишь осыпь сосновых хвоинок
Да мха подорожный матрас.
И ельник под ветром не гнулся,
Был воздух от марева рыж.
Нас звонкою музыкой гнуса
Встречали ночевки без крыш.
И нам приходилось все туже,
Поскольку мы шли напрямик.
Но в наши отпетые души
Сомнения клещ не проник.
Нас было семь тел задубелых
Да карта – названье одно –
Где вместо положенных белых
Зеленое было пятно.
Но не было с нами гарантий
(А пусть ими тешат зануд!)
Что наши следы за горами
Тропою потом назовут...
* * *
Когда наружу гонит дождь,
В него вползаешь, как в траншею.
И ужас – всех ползущих вождь –
Шероховатит шарфом шею.
Сквозь шум шершавого шоссе
Бредешь, прислушиваясь к лицам...
Весь мир – промозглая страница
Инсинуального эссе.
;
Эссе о суетности жизни... о свободе,
о чувстве перевыполненного долга и о возвращении в лоно Бога...
Когда Луна на Землю упадет,
Нас, слава Богу, здесь уже не будет...
И прокурор причины не найдет –
О терроризме дело не возбудит.
Но будет грохот. Шорох – будь здоров!
Он все окрест на много миль накроет.
Хотя и то сказать: иных миров
Он даже левым боком не затронет...
За Млечным Шляхом – та же канитель:
Моральный Кодекс. Выбор без ответа.
Все те же нары. Мягкая постель.
Любовь. Семья. И дамы полусвета...
Нам рано подводить еще итог.
Давай отринем маленькие догмы.
Я б воду с твоего лица и ног
Пить не хотел. Но если надо – смог бы.
Но вот зачем? Свободой нам дано
Залезть к себе в долги – по до свиданья –
И уходя, как водится, в окно
Не дверью хлопнуть, так хотя бы ставней...
Пусть долг свой перевыполнить нельзя,
Но, с чувством перезанятого долга,
Живёт весь мир, порхая и скользя,
Неправедно. – Но правильно и долго.
Те ж, кто любили в жизни смертный риск,
Превосходя известные пределы, -
Как будто небу предъявляя иск,
Шли на свое проигранное дело.
И пусть их ждет, как минимум, гвоздец,
Их – пасынков Адама, Ноя, Лота –
"Ну что ещё, - вздохнув, простит Отец –
Из семя сорна вырасти могло-то?.."
Свобода
- Что это?
- Статуя Свободы!
- Когда же умерла бедняжка?
- Она жива!!
- В душе народа?
О, как же ей темно и тяжко!
(Из недослышанного)
Что – жизнь?
Свобода, данная взаймы...
Оферту не подписывали мы.
(Из недописанного)
Он был свободен целых десять лет,
Пока сидел без права переписки.
Всё на нуле: имущество и риски -
Другой свободы не было и нет.
(Из недопонятого)
И он сказал ей: "Ты – свободна".
Как грубо это прозвучало!
Фальшиво и неблагородно, -
Как будто не было начала,
Что так похоже на конец,
Где на колу торчит мочало,
А на кону лежит венец.
Увы! Свобода неизбежна,
Неотвратима, как весна.
Как океан, она безбрежна,
А ты в ней лодка без весла...
Рассказ про белого бычка:
Вся наша жизнь – свобода боли.
А воле хочется тычка
Какого-нибудь Буридана...
Толчка лишь, вектора - не боле.
Податливая, как путана,
Ты, воля бледная моя
(Мир обтекаем, словно кокон,
Где ни дверей тебе, ни окон),
Ты - червячок, а не змея.
Невольно нас влечёт теченье -
Свобода жить и умереть.
Весь мир - свобода отреченья.
Вся жизнь - вторична. Жаль, что впредь
Ничьих ошибок не учесть.
Но и в страданье счастье есть -
Его обратной стороною...
Весь свет в согласии со мною.
А подо мной течёт дорога -
То скомороха, то ваганта...
Что есть последняя беда?
С невнятной страстью носорога
Со всех сторон, темно и строго
Небытие глядит на нас -
Нездешней болью номинанта,
Что не был избран никогда:
Ни до, ни после, ни сейчас...
Не верится в свободы власть!..
Небытие - Свобода Бога,
Куда весь мир готов упасть...
Свободы ноша - не рюкзак,
Где сэндвич, библия и фляга.
Во мне клубится грусть-гюрза,
Страх смерти, глупости отвага,
И жажда жить, и трепет истин,
Что, потеряв, не обрести.
Восстань, душа! Судьбе переча,
В себя весь белый свет впусти.
Пусть мимо проплывает Пристань
Прекрасного Чужого Флага.
Секунда каждая - предтеча.
Прощай, сей миг! - ты перелистан...
С чем разминулись мы - прости!
Вперёд, бессмертная ватага...
* * *
Жизнь горчит, как лучшие лекарства.
Слабые – отмечены тоской.
Но ненаказуемо икарство –
Смесь наива с дерзостью людской.
Назовите это наважденьем,
Эти пусть беснуются и те...
Подвиг – это вечное движенье –
Вопреки бесславной суете.
Там, где все металлы мягче воска,
Он замрет, от счастья не дыша,
Где смертельна малая загвоздка
И бессмертна, разве что, душа.
Возвращаясь в радугах и пепле,
Прочь беду улыбкою гоня,
В новом сердце искорку затеплит
Своего высокого огня.
;
Истина
Взаймы у истины возьму я пару слов...
А что отдам? Произнесу едва ли
Я то, что вы услышать ожидали:
Мы отдаём совсем не то, что брали...
Худые снасти – крохотный улов.
Смешны ль потуги слабого ростка
Преобразиться в сказочное древо?
(Что после – трансформация в плоты?)
В поэму хочет вырасти строка...
Но ей не хватит солнца для согрева,
Дыханья ветра, углекислоты
И кальция – от остеопороза...
Давайте жить, всё на судьбу валя.
Пускай во всём виновна будет проза,
Бессмертная презумпция нуля.
А если чудо совершится вдруг –
Вспять не встекут услужливые реки,
Не станет Вашингтоном Хиросима,
В варяги вдруг не повлекутся греки...
"Всё это было – скажет враг и друг –
Как этот белый свет невыразимо,
Старо, как генетический недуг!"
Есть жизнь – во имя жизни. Это миг
Животного. Растенья. Человека.
Всё это эволюция от века...
Но есть и грань, что отделяет это
От истины. От выбора Христа.
(Не дай Вам Бог, чтобы от Вас самих.)
И эта грань – Вселенная поэта –
Криволинейной плоскостью листа,
Где слиты сотворение рассвета
И Мета-топология креста!
;
Стихи глухонемого
Мои стихи – стихи глухонемого.
В них ритма нет. И рифмы нет почти...
И этим опечален я немного.
Немного опечален я, учти.
Не знаю я, что значат ударенья.
Душа иной подвластна маете.
Зачем упрямо я стихотворенья
На ощупь собираю в немоте?
Мне те стихи, что не услышу даже,
Те, что держу отверстые в руке,
Труднее было написать на нашем,
Чем вам на иностранном языке...
Мне тяжело. Из горла рвутся звуки,
Такие непохожие на речь.
Мне извлекать их помогают руки –
От кончиков мизинцев и до плеч.
Бесшумны мыслей бьющиеся ласты,
Не вызывает эха тишина...
А жесты – не рифмуются и баста.
На немоту душа обречена.
* * *
Когда электричество глючит,
И токи бросаются вспять,
Секунды безвременье крючит,
А телу положено спать,
Что делать святой и ледащей –
Вне тела, вне света уже –
На вещие звезды летящей
На вечность запавшей душе?..
Из Чёрного Космоса в Белый…
Любви не исчерпано чудо.
Всё сказано – мимо, не то...
Любовь – это пропасть, откуда
Еще не вернулся никто.
Цепляясь за лучики света,
Я в тёмную бездну лечу.
Без смысла, надежды, ответа
Я что-то тебе лепечу…
Ты помнишь? душой оробелой
И верою новой творим,
Из Чёрного Космоса в Белый
Я падал к ладоням твоим?..
* * *
Темно. Бездорожно и сыро. И Муза со мной на беду.
Про летние ветры – зефиры – я с нею беседы веду.
Пе-гас с ней! (А, впрочем-то, враки:
Скорее – Конек-Горбунок.)
А мне бы – в сомненье и мраке –
Всего лишь один огонек.
Не славы хочу. И подавно
Не деньги прельщают меня.
Мне б тот, что в руках у Ивана
Холодный кусочек огня.
Чтоб был он мне счастья дороже,
Погибель, подмога ль в пути...
Будь непостижимым, а все же –
Свети мне, свете мне, свети!..
А ночь просветленья не хочет. Нигде не мерцает маяк.
И что-то невнятно лопочет нетрезвая Муза моя...
* * *
Тихорецк... Не Родина, но детства
Полустанок. Это – навсегда.
В занебесье – если приглядеться –
Светит нам неяркая звезда...
Здесь паслись стреноженные кони
На лужайке в летнюю жару.
На пустынном школьном стадионе
Мы в футбол играли и в буру.
Сад, бурьян, забор… А где-то справа
В нём дыра знакомая видна.
Пацанов замурзанных орава…
Босяки. Вселенская шпана.
Дерзкие – сказать высоким слогом –
Простаков не любят и зануд.
Носом – под заманчивым предлогом –
В сточную канаву окунут.
Жизнь дается в необменном виде,
И она, как Родина, одна.
Я за то на землю не в обиде,
Что она черна и холодна.
Но о том, как улица лелеет
И валяет, походя, в пыли
Не писать мне: публике милее,
Как у нас акации цвели...
Воздух чист, прозрачен, неподвижен.
Вся в цвету - контрастна и ясна -
Шаровыми молниями вишен
Катится по улице весна...
;
ПО СТОПАМ ХАЙЯМА …
Лишь Целый мир Божествен и Высок:
А каждый атом – грешен и безбожен,
Нет Веры зёрен – разум невозможен.
Сыпуч и чёрен времени песок...
Мир зыбок и Божественно высок!
Хайям
Не знал Хайям понятия «фрактал»
И аксиом от Кантора, Коши...
Но как он гениально предсказал
Фрактальную симметрию души!
Пригожина он тоже не читал.
Откуда же в стихах его химера:
И нищета победы, и тщета
Большого Энтропийного Барьера?
Когда душа охватывает свет –
Весь этот мир без малого изъятья –
Его фрактала в этом мире нет:
Там весь Хайям - от смерти до зачатья!
Вселенная – всего лишь малый атом
В душе Хайяма – темной и большой.
...А вы его пугать пытались адом.
"Лишали" рая, нищие душой...
Театр одного зрителя
На сцене – Хаос. Нас ли в том винить?
Мы – только тени. Что не говорите –
А Он один подёргивает нить:
И сценарист. И режиссёр. И зритель.
Душа
Душа моя, мне стыдно за тебя!
Зачем меня метала, словно камень,
Весь мир и ненавидя, и любя...
Угомонись. Тебя простил я. Аминь.
Вселенский казус
Вся наша жизнь – лишь фьючерсный контракт,
Что будущим, увы, не обеспечен.
Во всей Вселенной всё идет не так!
И казус сей, всего скорее, вечен...
* * *
Будь счастлив: ничего не соверши.
Не согреши. И вирш не напиши.
И дней колоду бестолку тасуя,
Не полюби жену чужую всуе...
* * *
Не в награду, а в дар эта жизнь нам дана.
Для тебя и для Бога бесценна она.
Не потрать её, словно аванс и заём:
Богу мы лишь последний свой вздох отдаём.
* * *
Чашу жизни испивши однажды до дна,
Опрокинь и лови её капли вина.
Знай - их сто. И достоин ты дара того...
Нету слаще на свете, увы, ничего.
* * *
Я – Владимир, ты – Фатьма.
Мы столкнулися впотьмах.
Господи! Услышь мой глас,
Дай столкнуться еще раз!
* * *
Куда ты, жизнь, гурьбою нас вела?
Зачем всегда куда-то торопила?..
Когда бы юность счастлива была,
И старость никогда б не наступила!
* * *
В век сухого закона родился Хайям...
Но послал он законников этих к буям!
* * *
Дай волю кутежу!
Пусть контуры лица
В фигуры Лиссажу
Перелицуются!
* * *
Читая Омара Хайяма,
Я понял когда-то одно,
Что мир – это винная тара,
А мы в нем – дурное вино...
О, Боже! Детям лет до тридцати
Читать Хайяма строго запрети!
;
РОССИЯ
Зачем в этом мире мечусь я,
Где всякая мысль не нова?
Просты и мучительны чувства, -
Преступно банальны слова...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Россия... и Русь, и Расея.
И синяя дымка вдали.
От Балтики до Енисея
Дороги мои пролегли.
Сказать бы светло и понятно
Об этом простые слова.
Просторы твои необъятны,
Бессмертна твоя синева!
Я видел моря и отары,
Воды у хакасок просил.
Закат коротал под гитару
И свежее сено грузил.
Был мир к нам и добрым, и строгим.
Коль щедрым - так мерою всей:
Нам в жизни везло на дороги,
Нам в жизни везло на друзей.
Курсантские будни осилив,
Уставом сомненья леча,
Мы, словно награды, носили
Бушлаты с чужого плеча.
Их грубая ткань не старела,
Пусть время суровое шло...
А, может, в них это и грело -
Былых поколений тепло?..
И мы не двужильные тоже.
Уйдем, безымянные впредь.
Но что-то останется все же
Чтоб души иные согреть...
* * *
Природа в твореньях бесстрашна:
Среди енисейских причуд
Сосна, как Пизанская башня,
Стоит, накренившись чуть-чуть.
Ее не сажали руками,
Ухода за ней не велось.
Ей вырасти прямо из камня
На этой скале довелось.
Но где невозможного мера?
Пред чудом обычным - замри!
Оно мне добавило веры
В разумную силу земли...
Я знаю: недоброе канет.
Эпоху эпохой сменя,
Из камня, который на камне,
Добра прорастут семена.
* * *
Над нами время занесло
Тяжелый меч устало…
Былое кафкой поросло,
Да сказкою не стало.
Взошло чернобылью сухой,
Ожгло огнем из зева.
Прошлось корявою сохой
По зелени посева.
Химеры сей не обогнуть.
В заброшенные дали
Нам прах ее не отряхнуть,
Как стронций тот – с сандалий…
* * *
Была ли Россия империей зла,
Когда на себе злополучный везла
Истории воз Революций и Грёз?
Когда с этим возом ушла под откос?..
Весь мир за собою к вершинам вела!
А сколько великих идей родила!..
Вещал Чаадаев - да, видно, не впрок:
"В безумиях наших есть миру урок.
Стремитесь, народы, к иному пути,
Уж если хотите куда-то дойти!.."
С высоких ходуль упадали мы в грязь.
И в бедность впадали, с богатством борясь.
Неравенство силились мы прекратить
И в Нечерноземье весь мир превратить...
Бедняк увернулся от щедрых даров.
А вы говорите: "Сей мир нездоров!"
Чурается свет рукотворных пустынь:
Их хаос посеял на месте святынь!
Кого мы любили, в объятьях душа,
Не ценит тепла. И, расстаться спеша,
О сломанных ребрах и шеях твердит,
В чужие объятья упасть норовит!
Для них ли ты строила рай на земле,
От лозунгов благостных навеселе -
И пайку давала, и в марше гнала,
И в бой предпоследний с собою звала...
Арканом тащили, конвоем вели
Нас в счастье. Не все до привала дошли.
Кто с голода сгинул... Кто вправо шагнул...
А кто-то подпрыгнул – и ввысь упорхнул.
В нас вновь колобродит дурной перетрях:
Царём - в комиссарах и бунтом - в царях.
Чернобылью горькой весна проросла...
Была ли Россия империей зла?..
* * *
В дурдоме Главного врача
Торсида шумно избирала.
И демократия, ворча,
На это издали взирала.
Ей все казалось, что не так –
Не тем путем бредем мы к Богу!
Да полно, милая, пустяк:
Осилит бредящий дорогу!
Наш врач в предвыборных речах
Был либерал наполовину...
«О, дайте, дайте мне рычаг,
Я этот дом с орбиты сдвину!
Лекарства разом отменю!
(И лишь слегка добавлю шока!)
Кто был в рубашке – станет «ню».
Кто низко пал – падет высоко!»
Те люди, малый и большой,
Тянулись к свету, а не хлебу…
Блаженны нищие душой –
Они милей и ближе небу.
Блажен их смех! Блажен их плач!
О, где тот дом? О, где тот врач?..
Станица
Что бы сталось со мной в суете,
С детством связи навеки порви я?
Нет картин в мире ярче, чем те,
Что увидел когда-то впервые...
Я запомнил станицу свою,
Облака с голубыми прорехами...
Где-то женщины счастье поют
За далекими синими реками...
;
ПРЕДПОСЛЕДНИЕ СТИХИ
Исповедь летящего протона
Я старше тебя – не на время – в разы,
Коль напрочь забыл я любые азы!
Но верю тебе: не причем здесь года,
Хотя и о них не забыть никогда!
Ведь в чем здесь загвоздка? Ведь главное в чем?
По встречным бегущим дорожкам идем.
И нам поезда по-иному свистят,
И птицы иные навстречу летят…
Вдруг выключил кто-то из мира химер
Летящую ленту! и секундомер!
Мы встретились в точке касанья миров,
И понял я: свет, как и я нездоров.
Что жизнь в нас? Подарок? Урок ли? Беда?
На время пришли мы – уйдем навсегда!
Как в суперколлайдере встреча частиц
Останемся в мире мы вспышкою-блиц…
Безжалостно время. Закончен повтор.
И вновь Вседержитель воскликнул: «Мотор!»
Восток и Запад
Мир – таймер песочный – внезапно истек…
Небесный судья полюса поменяет!
Амброзия истины нас опьяняет.
Химера ли Запад? Спасенье ль – Восток?
Из света ли в сумрак? Из шара ли в тор?
Здесь воздух низин. И царит атмосфера…
Весь мир человечий – без веры – афера.
А с верою – вечный вселенский раздор.
* * *
Вечностью космос источен
В матрицы света и тьмы.
Мир созерцанья восточен –
Западен мир кутерьмы!
Всё проникает мицелий
Так и не сказанных слов…
Бог – иерархия смыслов.
Дьявол – исчадие целей…
Мимолётное…
Как век от вечности, как правда от любви
Мы расходились – плавно и разительно...
Иносказаний мысли не лови,
Пусть истина любая приблизительна,
И, будучи сто раз изречена,
Уже не стоит вашего вниманья.
Она на взлете изрешечена
Прилежной дробью недопониманья.
Сермяжному – возвышенное друг.
Вопрос в другом: сколь низменное метко?..
Годится ли для переплавки в плуг
Космических пришельцев авиетка?
;
Свет в тоннеле
В твоей душе, где вечность – только квант,
Где мир парит вне времени и Бога,
Темнеет дара неподъёмный грант,
И светится кремнистая дорога…
Отринь тоску несбывшихся начал,
Прими дары и пропусти удары.
И всё, что миру ты предназначал,
Пусти по ветру, опусти в тартары.
Не время жить, и рано умирать,
Звучит, увы, довольно одиозно.
Но грызть гранит, и кремний попирать
Уже, пожалуй, и смешно и поздно.
Так что осталось? Сказку рассказать
О жизни, смерти, о любви и вере…
Концы свои с началами связать,
Свести балансы – велики ль потери?
Банальны траты. Неуместна прыть,
И даже старость как-то не пристала
Кому бы правду глупую открыть –
Нам виден мир изнанкою фрактала,
Отцы святые! Мы ли весь свой век,
Молясь и каясь, втуне сатанели,
Теряя суть, не оставляя вех…
Коллапс души – извечный свет в тоннеле.
* * *
… А где-то на четвертом этаже –
Там, где заряды энтропии вески.
Где окна в общежитском неглиже,
И вопиют о стирке занавески
Нам чёртики безумные велят –
С обиды красной? иль с тоски зелёной?.. –
Налить в стакан души аннигилят,
И выпить залпом горечи палёной.
Вторая истина
Бог сразу дал: собачее – собакам,
А свиньям – свинство... Всяко одарил.
Лишь предкам нашим – куш с огромным гаком:
Сам выбирай призванье, гамадрил!
Блестящее – по-обезьяньи – сразу
Тот выхватил, невзрачное сметя...
Из кучи хлама нам достался разум,
Пытливый ум – шкодливое дитя.
Сто тысяч лет со спичками играя,
Мы жили, все сжигая и губя...
Пусть так... Но есть же истина вторая –
Кого спросить о ней, как не Тебя?
Как из эфира создаются тверди?
Ответь, о Боже, мы ль нехороши?
Как Бытие – от мерзости и смерти –
Возвысить до бессмертия души?
И был ответ: "Исход тебе известен!
Индикативно свет послушен мне:
Торг Духа с миром тварным неуместен...
Бессмертен ты... – со мной наедине!"
Политкорректная молитва
Разреши мне любить иудеев и греков.
Эфиопов и римлян. И других египтян...
И арабов любить – их святых и абреков.
И прорабов иных перестроек и стран.
Нет занозы безумней мечты в человеке
Все понять-переделать и снова объять.
Разреши мне любить не итоги, а вехи,
Те, что сгинули в бездну… и брезжут опять...
Сомнение.
Пусть праведник ищет прощенья,
А грешники кару несут.
И все ж – принимая крещенье,
Мы знали: неправеден суд.
И нет ожидания чуда.
Качаются веры столпы.
Бессилен Мессия.
Иуда –
Лишь перст многоликой толпы...
Мир ясностью этой обманет
Еще одного мудреца...
И снова дорога поманит,
Которой не будет конца.
То истиной грязной, площадной
Грядущее рядом прошло,
В котором добро беспощадно
Карает смиренное зло…
И в этой священной вендетте
Спасенье – иголка в стогу.
Стихи – как бездомные дети
На Богом забытом лугу...
;
ПОСТСКРИПТУМ
* * *
Жизнь - версия. Жизнь - версия! Уймись ли, куролесь,
В ней, видимо, не весь я, в ней, видимо, не весь.
Как свет не торопи я,
Событьям свой черёд!
Рост в мире энтропии
Всегда свое берёт.
Над этим покумекал
И гений и пижон...
А я - набор молекул,
Поэтому смешон.
Да, жил я. Серым взором
Озера озирал...
Хорошие озера!
Но это - мизера.
Вы над судьбою властны?
Мои ж пути узки:
Болезни и соблазны
Растащат на куски.
И вот во тьме былого
Я крошечен и нем...
Вся музыка без слова
Останется во мне.
Все краски и соцветья -
А их всего полста -
Класть должен был уметь я,
Но им - не до холста.
Не ангел и не аггел,
Я малое могу.
Но мириады алгебр
В моем кишат мозгу…
Высокое помстится, да, видно, не судьба!
Я в мире лишь частица огромного себя...
* * *
Бьют часы. Изменяется фаза.
Пробуждается мир от дремот...
Заведите часы до отказа,
А откажут - снесите в ремонт.
Вновь секундный вращается вектор,
Неподвижности круга дивясь.
Призван времени чуткий детектор
Со Вселенной поддерживать связь.
Ах, часы! Эти умные стрелки
Все вращенья берут на учет.
То не фокусник вертит тарелки:
Мир вращается - время течет.
Всеобъемлюще правило это:
Все объято круженьем своим.
Нас, как стрелки вращает планета,
Даже если мы просто стоим.
И движению дань отдавая,
По орбите несется земля,
Словно стрелка часов годовая –
Продолжение веку суля.
Все живем мы у времени в лоне.
Но, не зная секунды оков,
На горящем от звезд небосклоне
Млечный путь - словно стрелка веков!
Ось раскручена. Мощны пружины,
Вековой не откажет завод.
Где вот только у этой махины
То, что анкером мастер зовет...
Нас влечет центросила другая –
Нам о сроках своих не забыть.
И бывает, мы время ругаем
За его неуемную прыть.
Пусть живем мы до глупого кратко,
Постигая в сомнениях суть,;
Нам тягаться со временем сладко:
Бесконечен у времени путь.
Нам в безвременье кануть - некстати:
Дел обыденных – невпроворот.
Пусть земля на своем циферблате
Не один совершит оборот,
Прежде, чем мы уйдем без возврата,
Вековые закончив дела,
Для земли - небольшая утрата,
Для Вселенной, что нас родила...
И, в воронке кружась всё быстрее,
Прошепчу: я тебя не постиг:
Ну, а все же - да здравствует время!
Ну, а все же - да здравствует миг!
Пусть кружится планета и дале,
До поры сохраняя тепло,
Чтобы люди смеялись, рыдали,
Чтобы время все так же текло.
Чтоб остались и ритмы-тихони,
И вращения бег плясовой...
Чтобы заяц, уйдя от погони,
Против стрелки кружил часовой!
* * *
Жил, желал. Навёрстывал, терял...
А в какой-то потаённой смете
Жизнь - определённый интеграл,
Взятый от рождения до смерти.
Но - живи. Безумствуй, уходя.
И уйди, сей мир не переделав.
Станет ясно все лишь погодя, -
После подставления пределов.