Поломается всё, что изношено,
разобьётся, рассыплется в прах…
Но останется тяжкою ношею
чьё-то счастье в наших руках.
Чуть заметными были трещины,
не видна была стёртость слов…
Пусть быстрей нас забудут женщины -
мы уйдём, не оставив вдов!
Как мы больно любили в юности!
Но больней не любили нас…
И растратили мы на глупости
наших сил золотой запас.
Почему-то - лето ли, осень ли -
снятся нам черно-белые сны:
лица тех, которых мы бросили,
посчитав, что мы им не нужны.
Только брошенные стали славными,
и их голос еще не стих.
Но зовут они ярославнами
почему-то совсем других.
Ну, а те, что нам нынче встречаются,
не спускают с нас жадных глаз.
И какая им, в сущности, разница,
есть душа или нет у нас?
Хоть и долго потери помнятся,
хоть и больно в грудь память бьёт —
женский взгляд, словно удочка-донница,
нас зацепит и подсечёт!
А потом снова – лето ли, осень ли, -
будут сниться нам прежние сны:
будто нас в чёрный омут бросили
те, кому мы теперь нужны…