расскажи, что внутри меня пустило корни, оно давят и лезут на органы,
как волосы на глаза.
внутри меня самая глубокая черная дыра,
опоясанная кольцами Сатурна, чтоб не разлиться.
я хожу переполненным сосудом, а мной некому спится.
расскажи, что за ветки лезут из глаз,
может быть они мечтают стать ресницами, чтобы обнимать глаза?
отчего внутри все механически неточно.
стоит найти у себя клавишу, которая отключала бы вовремя
горячий душ:
бесконечно длинных, запутанных в седине своих же слов,
сложноподчиненных предложений, что заполнены до краев
переспелыми и даже уже несъедобными вишнями
союзов и предлогов и окончаний в виде бесконечного множества
многоточий,
рассыпанных крошкой черствого черного хлеба,
чтобы быть потом расклеванными птицами со всех сторон света.
потому что три точки, державшиеся за руки,
чаще приносят идеально проглаженное
во всех местах,
расфасованное нежными длинными руками,
вырывающиеся из их карманов,
разочарование,
ожидание
и еще много чего прочего с таким окончанием.
поставить бы все ситуации в позы твердого знака...
расскажи мне, что случается с моей координацией,
когда он просто стоит рядом.
где же эти хваленные лекарства, что в аптечке у времени.
этот год стал бесконечной поездкой в машине скорой помощи
наедине лишь с мыслями оголенными,
что наэлектриризированны его прикосновениями.
я бью себя током
изза переполненного чувствами буфета меж лопаток двух полушарий.
хоть бы капельницу с кислородом поставили...
или пустили бы вагоны в кровь,
если нес весной, то хотя бы с ее ощущением.
расскажи мне как можно внутри вырастить дерево
и побольше зеленых и чистых растений.
что смогли бы весь затхлый воздух, что внутри лежит грязной простынью
разукрасить в девственно чистый О2,
заставляющий легкие танцевать,
чтобы было как у Вырыпаева:
рыжие кудри, льяное платье и шампунь из крапивы,
вымытые до глянца окна
через которые дома из скелетов коробок
одевались бы в космические корабли.
я хочу пахнуть оттенком фиолетового
с его фотографий из Москвы.