Какая была она, не знает никто.
Он, явно влюблён впервые, почти летал,
Срывался по пустякам, приползал потом
И что-то с утра у зеркала колдовал.
Она, как мне кажется, видела всё насквозь,
Любила его, свободу и крепкий джинн.
И если случалось им оставаться врозь,
Она была с кем-то, он же всегда один.
В глазах их, конечно, адские жгли костры,
Сплетались сердцами, потом и языком.
Она задавала правила той игры,
Москва загоралась пламенем перед сном.
...
Вы были единым целым, ты мог смотреть
Часами, как спит она на твоей груди.
Что вас разлучило? Сплетни? Измена? Смерть?
Как много стихов и песен ей посвятил?
Что видел ты в ней, мой Ангел, что видел, что?
Как звали её другие? Как ты назвал?
Какая была она, не знает никто,
Не помнит никто, как ты её целовал.
...
Она улетела. Он попрощался с ней.
Оставив её - клеймом на сухих губах.
Мне кажется, я любила ещё сильней
И даже сейчас живу не в своих мирах.
Он снова поёт, и голос дробит сердца,
А в женщинах новых ищет её огонь.
Мы чем-то похожи с ней. Я смотрю в глаза
И вижу в них ту, кого не забудет он.