Я предал. Я продал, подонок!
Ну что же, игра стоит свеч
и – прибыльней нудных поденных
трудов… Да об этом ли речь!
Я предал того, кем гордился.
Кто был над толпой вознесен…
Я в ровню Ему не годился,
а так – тоже буду спасен.
А так – меня тоже запомнят.
Я тоже теперь над толпой.
Спасибо, Учитель, за помощь –
отныне я рядом с Тобой.
Я предал, забитого детства
не в силах простить и забыть.
Ничтожествам некуда деться.
Одно остается – убить.
Убить – или нежным лобзаньем
коснуться – вогнать первый гвоздь.
Иного пути мы не знаем…
Но Ты меня видел насквозь!
Да я, на Твоем будь я месте,
к себе прикоснуться б не дал!..
Нет, самое страшное, если
Ты это заранее знал.
Ни нашему нищему веку,
ни прочим — понять не с руки:
зачем?! Из «любви к человеку»?
«Его искупая грехи»?
А может, — из адской гордыни,
смеясь над моей слепотой?!
Так тряпку швыряют рабыне!
Убогих берут на постой...
Я, как бы там ни было, предал.
Теперь мы в упряжке одной.
Свершилось все то, о чем бредил
я наедине с тишиной.
Я продал... Я предал, паскуда!
Теперь не страшна темнота.
Останется имя «Иуда»,
покуда чтить будут Христа.
Отныне я стал ближе брата —
такая уж участь убийц!
Раскаянье — страшная плата...
Но я повторил бы на «бис».
Проклятое рыжее детство!
Кому недомерка видать?
Ничтожествам некуда деться.
Одно остается — предать.
От роста все беды, от роста!
Ах, как я мечтал подрасти...
Я предал. Но я не отрекся.
Хотя бы за это прости.