Сказание о Петре и Февронии Муромских. Поэтическое переложение с древнерусского.
Часть первая
Это было стародавнею годиной
В белокрылом граде Муроме былинном,
Что как лебедь горделивый, над Окою
По волне плывёт меж небом да рекою.
С той поры до нас промчалось семь столетий
И восьмая сотня лет исчезла в свете,
Да ещё с тех пор отсчитано три года,
А легенда всё бытует средь народа.
То привидится кому-то в сне полночном.
То знакомой близью тронет чьи-то очи,
То к кому-то приласкается сердечно,
Потому что жизнью создана навечно.
Только правду та легенда повествует,
Ведь доселе город Муром существует,
Он доселе над Окою, над волною
Удивит людей своею белизною,
Чистотой прекрасных храмов, узорочьем,
Родниковой поговоркой между прочим,
Да пригорками-оврагами крутыми,
Да боярами-князьями молодыми.
…В стародавний век был в Муроме князь Юрий.
Двух сынов его прекрасных знал весь Муром.
Первый –Павел – был силён, красив изрядно,
А второй – князь Пётр – был краше многократно,
– Будто месяц молодой на небе ночи! –
Тот воскликнет, кто увидит Павла в очи.
– Будто Солнце, что сияет над землёю! –
Про Петра воскликнут, – так хорош собою!
А силён был Пётр, удачлив, крепок, ловок –
Ни в котором-то бою не знал уловок:
Как пойдёт потешить душу в поединке –
Побеждает богатырски, по-старинке!
Да немногим уступал ему брат Павел –
Вслед за Юрием он стал уделом править,
Павел Юрьевич, князь Муромский великий –
Статью славен, благороден светлым ликом,
И княгиню взял красивую, младую –
Свадьбу справили богатую, хмельную!
Благоверный князь уделом правил мудро –
На молебен шёл с княгиней, что ни утро.
Расцветал при князе Павле славный Муром.
Только враг людской смотрел на Муром хмуро:
Колокольный звон ему – что ножик острый,
Извести злодей задумал Павла просто:
Напустил на город Муром чудо-змея,
Этот змей в любой-то дом войти сумеет,
Малой искоркой печною обернётся –
И в любую дырку-щелочку проткнётся,
А потом крылатый злыдень-змей столицый
Обернётся то ль слугою, то ль девицей,
То ли нянюшкой, то ль нищим сирым-хромым.
То ль хозяином пройдётся по хоромам.
А в глаза людей напустит синь-тумана,
Чародейного, волшебного обмана:
Смотрит встречный прямо в очи чудо-змея,
А отвлечься от обмана не сумеет.
Вот крылатый змей, блажное чудо-юдо
Стал летать к княгине Павловой для блуда.
Пред княгиней был таким, как есть, злодеем,
А другие видят князя в чудо-змее:
Дескать, это Павел-князь путём знакомым
До княгинюшки проходит по хоромам,
Расступается да кланяется стража,
И все мамушки да нянюшки туда же:
Славят князя, хвалят князя в чародее,
А княгиня слова вымолвить не смеет:
То ли Павла ей назвать злодеем-змеем,
То ли муж шутить изволит перед нею?
То ль сама она с ума тихонько сходит?
Все ведь кланяются змею, кто ни входит:
И слуга, и старый повар с новым блюдом, –
Все свет-Павлом величают чудо-юдо!
Исхудала, истомилася княгиня,
Стала чахнуть, угасать в своей кручине.
Лекарей-врачей позвали – бесполезно:
Не находят лекаря ни в чём болезни.
Но однажды вдруг княгинюшка решилась
Рассказать о змее, что бы ни свершилось.
…Змей натешился, исчез в горячей печке.
Шлёт княгиня слуг до князя:
– Друг сердечный,
Поскорее приходи в опочивальню!
Слуги князя провожают вновь до спальни,
Дескать, только что был тут – и вновь вернулся…
Невдомёк им, кто тут князем обернулся.
– Расспроси скорее слуг, – речёт княгиня, –
Был ты здесь или ты не был в спальне ныне?
Отвечают слуги:
– Только что, князь Павел,
Ты тут был и вновь вернулся против правил!
Вот тогда княгиня Павлу и призналась,
Что о змее рассказать она боялась,
Но измучилась, и больше нет терпенья
Выносить такую муку – наважденье.
– Нет, страдать от злостных чар – совсем не дело,
Мы положим вскоре этому пределы,
Пусть не волхв я, но ужель я не сумею
Извести да победить вражину-змея? –
Рёк князь Павел. – Этот змей хитёр изрядно,
Но должна же быть управа, вероятно,
И на эту хитроумную скотину.
Что в мою же наряжается личину.
Поединок честный будет невозможен:
Не покажет змей свою прямую рожу.
Обернётся верным, преданным слугою,
А ведь может и княгинею-женою!
Вот что, женушка, любезная княгиня,
Поступи, как я скажу тебе отныне:
Прилетит – ты покажи ему, что рада,
Что его змеиный лик – тебе награда.
Заведи с ним обольстительные речи,
Да спроси, где он живёт, – чай, не далече?
Да не знает ли он, умник, добрым часом,
Что за смерть его взяла бы в одночасье?
Может, витязь есть, какого он боится,
Или травка, коей мог бы отравиться,
Или мастер, кто скуёт ему оковы –
Отчего ему погибель, право слово?
Коли ты, жена, от змея то узнаешь,
Да расскажешь мне, – себя и оправдаешь,
От злосмрадного врага освободишься,
И дальнейшего мучения лишишься.
Не напрасны и былые претерпенья:
Сам Господь тебя похвалит за терпенье,
Враг тебя повёл на срам, как на закланье,
Победим врага – и будет оправданье!
Речи мудрые сиятельного мужа
Заключила в сердце жёнушка. К тому же
Так решила: «Непременно надо сведать,
Где змеюку ждёт беда, а где победа».
Вскоре змей-злодей к светлице подлетает,
Малой искоркой из печки вылетает,
Князем Павлом мимо слуг идёт к княгине,
А княгиня вся в слезах-рыданьях ныне:
– Ах, приснился сон дурной – сказать не смею, –
Вся в печали, говорит княгиня змею, –
Скоро, скоро прекратятся наши встречи!
Обними же, милый друг, меня за плечи!
Не увижу больше глаз твоих прекрасных,
Не узнаю больше ласк твоих участных,
Не услышу больше речи говорливой,
Как недолго я была такой счастливой!
Ах, не встречу больше пламенного друга!
Мне приснилось: донесли про нас супругу,
И нашёл он ворожейку, что травою
Отравила моё чудо зоревое!
Поднесли тебе, мил-друг, с медами чашу,
И закончилось на этом счастье наше.
Оттого-то я с утра сижу в печали,
Оттого-то льются слёзоньки ручьями!
Говорит княгине змей:
– Да ну, пустое!
Не убить меня отравой да травою.
Мне как лакомство растительные яды,
Верить сну такому глупому не надо!
Но княгиня плачет:
– Счастье моё, счастье,
Закатилось, будто солнышко в ненастье!
Только к другу я привыкла, полюбила,
Как похитил сон дурной, что мило было!
Мне привиделся полночный ворон чёрный,
К месту битвы он во тьме летел проворно,
А на месте том печальном друг мой милый
Погибал один, изранен вражьей силой.
Окружили тебя, милый , окружили
Князем Павлом снаряжённые дружины.
Вот уж вижу я на теле белом раны,
Будто я лечу, как чайка, утром рано,
К телу милому крылами припадаю,
Белым пёрышком все раны отираю,
А мил-друг лежит на травке безмятежно,
А я плачу да рыдаю безутешно!
Змей ответил:
– То-то глупая картина!
Мне хоть тридцать три дружины – всё едино!
Из любой сухим я выйду из батальи,
Мне и триста три дружины не фатальны!
Как махну хвостом да пыхну жаром пасти –
Все шеломы поскепаются на части!
Копья сломятся, а стяги опалятся,
А дружины чародейства убоятся!
А княгиня слёзы платом отирает,
Пуще прежнего в печали пребывает:
– Ах, приснилось в сне дурном мне причитанье,
Бесконечное горючее рыданье,
Будто я – вдова при муже, князе Павле,
Хоть князь Павел градом правит, как и правил,
Но горюю я о змее – друге прежнем,
По нему ношу я чёрные одежды,
Вся я сохну, как травинушка зимою,
Оттого, что друг мой больше не со мною,
Оттого, что чародейным злобным словом
Оказался он спелёнут-околдован,
Оттого, что чародейка да знахарка
Прошептала на ветра словечко жарко,
Да по зависти, по злобе да навету
Нет усладушки моей на свете этом,
Поглядела чародейка чёрной ночью,
Где мил-друг оставил пяточкой следочек,
Да калёные иголки повтыкала,
Да вокруг всё чёрной солью посыпала,
Да сожгла лягушьи косточки на свечке,
Да плевала вкруг следочка целый вечер.
И наутро милый друг лежит в болезни,
Все целебные рецепты бесполезны,
А я плачу, а я плачу и рыдаю,
Оттого, что чудо-змеюшку теряю!
Одеваю я печальные одежды…
– Столько блажи отчего не снилось прежде? –
Говорит злодей княгине. – Всё пустое:
Мне не страшно даже слово непростое!
В чародействе я и сам силён-искусен,
Никакое меня слово не укусит!
Не родилось на Руси такого вора,
Чтобы жизнь мою украсть иль взять измором!
И тогда княгиня слёзы вытирает,
Будто молодца, злодея восхваляет,
Говорит ему почтительные речи,
Льстиво слово начинает издалече:
– Никого-то нет, мой свет, тебя умнее,
Никого-то нет, мой ласковый, сильнее,
Никого-то нет, мой котик, прозорливей,
Никого-то и меня-то нет счастливей!
За тобою я как зорюшка за лесом,
Я с тобою как голубка под навесом.
Дай тебя я, как дитятю, прилелею,
Истомлюся я с тобою, изомлею,
Жаль, не знаем мы судьбы – и верим ночью
Снам таким, что огорчают нас воочью.
Вот ведь, свет мой, знаешь ты про всё на свете!
Верно, знаешь, где тебя погибель встретит.
От беды горючей сможешь уберечься,
Сохранишь себя, родное моё сердце.
Аль не знаешь, аль не ведаешь, не чуешь?»
– Как не знать? Открыть лишь тайну не хочу я, –
Отвечает змей и тайну открывает. –
Ведь моей-то смерти многие желают!
Да скажу, чтобы тебе не плакать боле:
Мне до той поры дано гулять на воле,
Как не сбудется, чего не знают люди:
От плеча Петрова мне погибель будет,
От того ли неизвестного плеча,
Да от Агрикова, видишь ли, меча.
Кабы знал я сам, что это за оружье,
Я б достал его где можно и чем нужно,
Разломал бы на малюсенькие звенья
И зарыл бы в Лукоморье под коренья.
И тогда бы жил бессмертней всех на свете,
Но доселе я меча того не встретил,
И на «А» богатырей нигде не знаю,
Ни в которой-то земле, моя родная!
От кого бы некий Пётр взял меч искомый,
То не знает даже книжник мой знакомый,
Чернокнижник, тот, что знает всё на свете.
Так что гибель мне покудова не светит!
Глупый сон гони подальше поскорее,
И давай-ка обнимай меня теснее!»
И княгиня, те слова запомнив прочно,
Стала дальше притворятся, как нарочно,
Стала дальше ублажать-ласкать злодея,
О бесстыдствах я рассказывать не смею.
А, злодея проводив, сказала князю,
О таинственном о змеевом рассказе.
«Ни дружина де, ни зелье и ни слово!
Одолеет сила лишь плеча Петрова,
Да от Агрикова только лишь меча –
Не боится змей другого палача!»
– Что за притча? – бедный Павел отвечает.
Я на «Агри- » никого нигде не знаю,
Может, это богатырь, а может местность,
Но покамест что – сплошная неизвестность!
За Петром же далеко ходить не надо–
У меня же брат родной, Петруша, рядом!
И зовёт князь Павел милого Петрушу,
И Петруше раскрывает свою душу:
Дескать, помощи нам нету ниоткуда
От такого непростого чуда-юда!
Князь же Пётр, горячий, смелый и отважный,
Говорит:
– Как я убью врага – неважно,
В поединке ли, в прямой и честной схватке,
А, быть может, поиграю с юдом в прятки:
Подкрадусь ли, будто в прятках, из-за печи,
В лоб иль по лбу? – но, другое дело, – нечем!
Коли вам назвал моё змеюка имя –
То ногами будет попран он моими.
От руки моей погибнет, без сомненья,
Только где я оный меч найти сумею?
Не попробовать ли просто булавою?
– Что ты, Петя, не прощайся с головою!
Змей волшебный, чародейный, в страшной силе.
Будем нужный меч искать по всей России, –
Отвечают Павел с женушкой-княгиней, –
Может, случай нам искомый меч подкинет…
И задумался князь Пётр, взывая к Богу,
Как, куда бы за мечом пойти в дорогу.
Переход к продолжению первой части по ссылке
http://www.stihi.ru/2012/07/05/428
http://www.stihi.ru/2012/07/05/428