Глава заключительная эротическая.
Долго ль Филимон молчал,
О Париже вспоминал...
Только про свою Мишель
Говорить стал, верь-не верь...
- Я ж ее как увидал,
Так дурнее дурня стал...
Всё внутри заколотилось,
Сердце ажно прям взбесилось.
Век такого не бывало,
Чтобы баба мной играла.
Только эта как чума
В оборот меня взяла.
Лишь в глаза ее взглянул,
Так весь там и потонул.
Я ж ни слова по французски,
Так же как она по русски.
Как уж там я объяснился,
Только в гости напросился.
И она, гляжу, не против,
Рожу вроде не воротит,
А скорей наоборот...
Я стою как обормот,
А она мне адресочек
Чирк на маленький листочек.
Ну, пришел я точно в срок.
Даже вишь, принес цветок,
Да еще вина флакон
Показать хороший тон.
- Еntre, mon beau, entre! (Входи, милый, входи!)
- Чего-чего? Убьет Андре???
Я ж твоего Андре, родная,
И левым глазом не мигая
В раз покрошу на оливье!
Еще грозить он будет мне!
Ну сама она при этом
В такую красоту одета...
Накинуто на ней манто
И одурел я от духов.
С нее меха я эти скинул,
А дальше просто рот разинул...
Тончайший шелк - на ней рубаха,
На поясе как брошка пряха.
Стан тонкий перехвачен ей.
Я расстегнул ее скорей.
Сползла на пол по бедрам юбка...
Ее швырнул туда, где шубка.
И нету сил глаза отвесть
Как пуговки, всего штук шесть,
она неспешно расстегает
И кофту с плеч своих скидает.
Под ней такие кружева,
Что закружилась голова.
Ну, а подвязки на чулках,
Что стало тесно мне в штанах...
Её я вынул из кружав,
Чулки по дому раскидав,
На люстру зашвырнул подвязки...
А дальше... было все как сказке...
Вновь замечтался Филимон,
Совсем в мечтах растаял он.
И в нетерпении родня
Решила деда подогнать.
Зады заерзали на лавках,
Будто уселись на булавки.
Кто кашлянет, а кто вздохнет
Или погромче так чихнет.
- Ну, что ты, старый, не томи!
- Че издеваться над людьми?!
- Раз начал, так уже валяй,
Подробности все излагай!
- Чего ты замер, старый пень?!
Наводишь тень тут на плетень?
- Ну, что заерзали, заныли?
Что выжил из ума решили?!...
А дальше... хош поверь, а хош не верь мне,
Все было как у нас в деревне.