Рощи зеленью одеты.
По лугам во весь опор
Мчит Пакет Елизаветы!
Он для Анны с Холмогор.
Здесь она с детьми и мужем
И сюда их вёз конвой
По, уже застывшим, лужам…
Властью послан молодой!
А с Письмом ещё драгуны
И Приказный генерал!
В невесёлый вечер лунный
Видно вас Господь прислал…
В том Письме, довольно прямо,
Хочешь – плачь! Волосья рви!
- Сына оградить Ивана
От общения с людьми!
И услать в сопровождении
В город Ригу. Там и жить.
Приготовлено именье…
Имя данное – забыть! –
Вечер плыл под облаками.
В доме Анны свечи жгли.
У драгун под сапогами
Мать валяется в пыли!
И кричит всем, что есть силы:
- Не отдам! Хоть душу вон! –
За волосья оттащили…
Взяв младенца, вышли вон.
Вот пройдёт зима и лето,
Снова спустится зима…
Вновь – Доклад Елизавете
О Наследнике Двора…
Предлагает граф Бестужев,
Грех у Бога испросив,
Запереть Ивана туже,
В Соловки переселив…
На краю большой России,
В Соловецких островах
Рядом в кельях поселились:
Мальчик с бабой и монах…
Волны лижутся о камни.
Вот ещё десяток лет…
В чистые холщовы ткани
Мальчик стриженый одет.
Водит пальцем по Писаньям,
Очень мало говорит…
Несуразное Созданье –
Всё в кругу охран сидит.
Меж собой зовут Григорий.
Бледен кожей, кашель сух…
Не один – на берег моря,
С ним драгун, не меньше двух!
Вот опять из Петербурга
Настоятелю Пакет:
- В казематы Шлиссельбурга
Узника в шестнадцать лет…-
То ли птицы, то ли Совесть
Клювом бьёт, крылом разит!
То – безжалостная Повесть
Документом говорит…
Есть Приказ под чёрным кантом:
- Если, кто, освободить,
Пожелает Арестанта,
Арестанта – удавить! –
Шлиссельбурга казематы
В плесени, вредны для глаз…
За решёткою солдаты
Помнят Чёрный тот Приказ!
Год за годом мчат, что птицы
И , однажды, в месяц март –
Император и Царица
Посетили каземат…
С удивлёнными глазами
Принц, забравшись на кровать,
Лепетал, махал руками,
Тихо звал Отца и Мать…
Дверь охрана вновь закрыла.
Чтобы слухов не повлечь:
- Всё оставить так, как было!
Только, кандалы надеть…-
Душу жжёт не Жалость – Горечь!
Потому-то из полка
Подпоручик , звать Мирович,
Под арест взял старика
Коменданта Шлиссельбурга!
Ультиматум предъявил:
- Чтоб до завтрашнего утра
Узник на свободе был!
Чтобы личная охрана
Кандалы, повязку с глаз
С него сняла утром рано! –
И сработал тут Приказ.
Тот, секретный, с кантом что-ли!
И, Царевича связав,
Его разом закололи!
И клинки, затем сломав,
Сдались. Подпоручик ахнул!
И, свалившись, зарыдал…
Все пришли в себя от Страха.
Комендант же – заковал
В кандалы троих Смутьянов
И, с охраной, - в Петербург.
Так, с царевичем Иваном
Распрощался Шлиссельбург.
Холмик вырос под стенами…
А в Столице – суд был скор!
Там, за Ситными рядами,
Всех смутьянов – под топор!
А народ смотрел, сморкаясь.
Кто-то лузгал, кто-то ел…
Лишь Юродивый, всё каясь,
Долго на небо глядел…