Незабвенному Советскому народу посвящается.
Я не боксёр и не пинчер, конечно.
Знает любой, даже глупый щенок:
Добрая морда и хвостик колечком –
На беспородие грустный намёк!
Что ж, я не помню своей родословной.
Только уверен до самых костей:
Соединились во мне бесподобно
Лучшие качества древних мастей.
Мужество пинчера, хватка бульдога,
Нюх фокстерьера, легавой прыжок…
Есть и от волка, пожалуй, немного:
Часто бываю голодным как волк.
Я – двортерьер! И нет звания большего.
Пусть мой отец не признает меня!
Предки у всех были самые общие.
Жаль что потомки теперь не ровня!
Мелкой извилиной в области темени,
Но неизменно клыками вперёд,
Из поколенья ползёт в поколение
Самосознание чистых пород.
Держатся прямо хвосты благородные,
Радость и злость, отложив на потом.
Кто же рискует попасть в беспородные
Просто за то, что виляет хвостом?
Все, даже гении, чем-то – уроды.
Каждый ариец хоть ухом – метис!
Если по совести, ваши породы –
Просто природы удачный каприз.
Буйные всходы от древнего семени,
Дети великой собачьей страны
Все, независимо рода и племени,
Друг перед дружкой навеки равны.
Мы не робеем в любых переделках.
И на орбиту не зря поднялись
Наши, дворовые, Белка со Стрелкой,
А не какой-то постриженный Фриц.
Равных не сыщешь нам в дружбе и в драке!
Перед научным прекрасным дворцом
Есть Монумент Неизвестной Собаке,
Жучке, дворняжке с колечком-хвостом.
Аристократы в красивых намордниках,
И безобразие стражей цепных –
Все они, сытые или голодные,
Просто лишь слуги хозяев своих!
Мне недоступна грудинка телячья,
Только об этом не буду грустить.
Есть колбаса ещё «радость собачья».
Жить - чтобы грызть, или грызть - чтобы жить?
Только отведавши доннера веттера
Шкурой докажешь на что же ты гож.
Видел намедни заблудшего сеттера –
Правнука внука заморских вельмож.
Этот - ничтожество с мордою умною –
Выл-завывал о хозяйской руке,
Той, что его как щенка неразумного
Водит выгуливать на поводке…
Можно ль сравнить его с уличной шавкой?
Этой – хоть лапою пасть закрывай!
Кто по команде отчётливо тявкает,
Тот неспособен на собственный лай.
В будке живёшь и питанье не скверное:
Толстая кость – это лучше чем хлеб!
Любит тебя твой хозяин, наверно.
Если бы нет - посадил бы на цепь!
Пусть у меня нет жилья, но особливо
Лаяться, плакаться мне ни к чему.
Можно тихонько полаять незлобливо
Хоть на прохожего, хоть на луну.
Каждую зимушку жизнь преподносит
Хоть и не смерть, но жестокий урок.
Плачут по мне уж девятую осень
Чёрная будка да ловчий сачок.
Видов на жизнь не имею я длинную.
Но на собачьем недолгом веку
Я не таю в себе суть кобелиную:
Всем кому нравлюсь, дарю по щенку.
Нет мне резона отцовство утаивать.
Лаю открыто я: дети мои,
Вы рождены не в угоду хозяевам,
А от свободной и чистой любви!
Резвость и ум вам достались от папы.
Но и ещё есть чего показать
Если подняться на задние лапы…
Нет, не за тем, чтоб подачку принять!
И, умирая, я буду гордиться
Тем, что боролся за сладкую кость.
А коль не мог этой кости добиться,
То на врагов не затаивал злость.
Люди хотят нас втравить в свою драку,
Словно разбойников грязных кровей.
Гавкнем дружней, дорогие собаки!
Гавкнем в защиту природы своей!
(июнь-август 1991)