Наложу на себя епитимью,
по февральским снегам поползу
со смешинкою в каждом глазу
в направлении горного Крыма.
Где-то там за степным Перекопом,
за болотом с названьем Сиваш
нахлебаюсь по горло сиропом
из трагичностей амфор и чаш.
Старый грек с бородою курчавой,
переросшей за тысячи лет,
мне достанет лечебные травы
из-под вычурности сандалет.
Просто так, как копейку из пепла,
как постриженного ежа,
как зерно из созревшего стебля,
сноп волшебностей не потроша.
Прожую, проглочу, одурманю
сам себя перепадом эпох,
унесу в перетёртом кармане
горстку пыли из древних дорог.
И когда возвращусь я к любимой,
обязательно спросит она,
что я делал в загадочном Крыме,
красотой чужеродной пьянясь.
И тогда я отвечу, пожалуй,
заплетая виньетки из слов:
я себя испытал на усталость,
а тебя испытал на любовь.