На широкий старый подоконник
Падал свет гортанный и размытый.
Было хмуро. Было неспокойно.
Где-то снова собирался митинг.
Зябкие шары берез дрожали.
Кий нацелен. Им никто не нужен,–
Слишком тесно в биллиардном зале,
Душно и накурено к тому же.
Улица дышала зазеркальем,
Впав алкоголичкой в непотребство.
Листьев крик, в зрачках окон мелькая,
Подворотням перешел в наследство.
Город стал столь грозен и, гористый,
Звал Иерихоновой трубою.
Содрогнулись мраморные плиты,
Чуя напряженье под собою.
Так – вставало войско. И рождалась
Новая зовущая легенда.
Будущих веков созрела ярость,
И пошли наперекор всем бедам!
Небо было жгуче и бесстрастно,
Не лизало рук, не лебезило,
В проседи белесого тумана
Собирая раненые силы.
Гром в передней не переобулся,
Кинулся в атаку без смущенья,
И когда огонь в ночи взметнулся,
Все готово было для паденья
В лужи оловянные, мерцая
С крутизны бездонного обрыва.
К ним земля, припав, как лань лесная,
До утра пила их без отрыва.
1962