А я теперь оставлю себя в июне, в густых, бессонных, глупых его ночах. Мой Бог всегда смеется легко и юно, как будто слышит, о чем я ему пою, но совсем не собирается отвечать. Мой Бог смеется, грудь его горяча.
А я скрипач, я выдумщик, лиходей, иду не в ногу и даже пою не в такт, я с каждым днем безвыходно молодее, и если б я смог еще позабыть людей, с которыми почему-то уже "не так". Но я не умею. Я глупый, смешной скрипач, я знаю как пальцы упрямо рождают звук, я знаю как этот звук переходит в плач, и каждый случайный слушатель - мой палач, свидетель моих почти бесполезных мук.
Мне кажется, я растаю в пыли, в тиши, в пуху, похожем на снег и чуть-чуть на вату, бесследно исчезну, как будто совсем не жил, прими меня, я безвременный пассажир, с которого совсем не спросили плату. Я здесь останусь, я буду прозрачным, чистым, пустым, лесным, отчаянным, проливным. Мой Бог смеется звонко, кричит речисто, творит такие глупости и бесчинства, срывает с неба кислый комок луны. Мой Бог смеется, руки его льняны.