"Золотистого меда струя" - это было давно,
Да еще не в Покровке - в печальной и древней Тавриде.
Самогон на столе. Далеко золотое руно:
Вот тулуп дыроватый, да теплый - в избе не увидят.
За окошком Наташку ядреную в красном платке
Обнимает Петруша - стоит не особенно прямо.
Все забыли о том, как довез по сибирской реке
Одиссей хитроумный в простылый барак Мандельштама.
Пенелопа в пресветлых покоях не ждет и не шьет:
После днюхи полмесяца в самой глухой из простраций.
И русалки с опухшими лицами ночь напролет
Пьяно возятся в ряске, пытаясь на берег забраться.
Мандельштам, вы просили одно:"Сохрани мою речь",
Как о хлебе и смерти просили. Похоже, напрасно.
Начинает сивуха с луны за околицей течь
На гнилое, в бурьян непролазный упавшее прясло.
Перемешан с медовой душой зацветающих лип
Наглый запах дрожжей, их прокисшей расквашенной пены.
И не нужен, забыт ваш простуженный шепот и хрип,
Как и длинные брови навеки прекрасной Елены.
Лучше в темном лесу для себя топорище найти -
Там, где глухо кричит над болотом бессонная птица,
Или сук подходящий - ведь это в России в чести,
Чтоб не видеть, не слышать, не сравнивать.
Чтобы не спиться.
Во избежание обвинений в плагиате: цитаты, взятые в тексте стиха в кавычки, принадлежат Осипу Эмильевичу Мандельштаму.