АСТРАЛЬНЫЙ КОТ
– Лена, это ты? – спросил он, ворочаясь в темноте.
Лена лежала рядом, смотрела на него добрыми карими глазами и не отвечала. Тогда он попытался её погладить. Провёл ладонью по щеке – рука провалилась до подушки.
Он испугался. Ведь Лены здесь не могло быть. Они расстались полгода назад, после неудачной попытки жить вместе. Ей не нравилось, что он пил. И теперь они вели параллельный образ жизни. Потом у него ещё были женщины. А потом вдруг появилась Лена. Невозможно.
Он закрыл глаза и вдруг отчётливо услышал удар мягких кошачьих лап о подоконник и почувствовал колебание воздуха у самого лица. Приоткрыл осторожно веки – напротив него сидел чёрно-белый кот Марсель, взъерошенный, с испачканными лапами, как будто только что пришёл с улицы и не успел вылизаться.
...Тот самый Марсель, который умер год назад.
Он включил свет, и привидение исчезло. На его месте остались только тёмно-серые пятна на облупившемся подоконнике.
***
Когда Марсель умер, он похоронил его в посадках, между крайним деревом и началом пашни. Странно, но потом это место он никак не мог найти, хотя много раз прогуливался по этой же аллее. Везде зеленели листья и росла трава. Между лиственным зелёным узором, словно бы врезанным в небо, виднелись белые яркие облака, озимь и дальние строящиеся здания.
...Он шёл и бездумно смотрел на всё это. Он совсем не хотел вспоминать об умершем коте, вообще о людях, которые умерли или покинули его каким-либо иным образом. Но получалось плохо. Начиналось с самых первых воспоминаний – чёрно-белых. Бабушка умерла зимой, когда всё было фотографически чётким. Помнил людей, которые зачем-то везли его на санках мимо старенького бабушкиного дома. Помнил узкое чёрное окно с белыми узорами морозами и совсем не помнил бабушку в гробу. Скорее это было ощущение смерти. Слепое ощущение. Может быть, его и не подпустили к ней. Но он знал. Вернее, чувствовал.
А год назад умер дед, человек властный и вредный, аккуратный до умопомрачения – умер от инсульта, после нескольких дней реанимации. Жил дед отдельно от него, а приходя к внуку, очень любил копаться в шкафах и, вытаскивая бельё, бранить за беспорядок. Внук ходить к нему избегал, только когда требовалась непосредственная помощь, переступал порог его мрачной квартиры-сталинки, с высокими потолками, старинными сервантами и густыми алоэ на окнах.
Он мыл и чинил, но в основном всё делала тётка. Лет в семнадцать она терпеть не могла своих родителей, не хотела учиться и, кажется, никакой другой эмоциональной реакции, кроме «чтоб вы сдохли!», родители от неё не могли добиться. Однако окончила вечерний экономический, вышла замуж, родила двух девочек, стала бегать между двумя квартирами – своей и деда, перемогая быт бесконечной работой. Теперь отца она любила и на похоронах плакала.
В отличие от него, который ничего не мог понять. Но он-то, собственно, был «полуродственник». Из брошенной семьи. Вместе с ним бросили больную мать, квартиру и кота Марселя.
Мать надломилась, когда исчез смысл её жизни – отец, и теперь их жизнь проходила в бесконечных разговорах о прошлом. Произошедшие давным-давно события оборачивались своим негативом. Больше чёрного, мало белого. Он слушал это и думал о том, что, наверное, никогда не женится. Зачем причинять боль женщине, если знаешь, что всё равно её разлюбишь? И вообще все эти человеческие отношения – бред, марево, иллюзия.
После смерти матери он начал пить. Отца на похороны не пригласил, так же как и других родственников. Всё сделал сам. Жил теперь только в своей комнате, не выходя в мамину. Даже комнатные цветы перенёс в свою. Цветы всегда доставляли ему удовольствие своим видом, особенно самые простые: алоэ, фиалки, кактусы. Были бы деньги, завёл бы рыбок. Дорогих, необычных. Смотришь на них, успокаиваешься.
Но теперь он успокаивался водкой: расширяет сосуды не хуже валерьянки. Если маятник эмоций расшатался, то, конечно, нужно выходить из этого только так, и не иначе.
А через месяц начался бред. Он ещё не знал, как это называется. Ему было не то что бы плохо, нет, – просто реальность изменилась. В его комнату постоянно заходили люди, с которыми он был знаком или даже близок, они проходили в узком промежутке между кроватью и шкафом, о чём-то разговаривая, смеясь или возмущаясь. Иногда они обращались ко нему, он пытался им отвечать, получалось даже складно.
Но особенно часто приходил кот. Видно, не давала ему покоя бестолковая жизнь хозяина. Марсель шумно лакал воду из банки, нюхал и грыз комнатные цветы. Однажды даже взобрался на форточку и сел, балансируя на четырёх лапах, свесив вниз ярко-чёрный пушистый хвост. Утром кот начинал орать на кухне, требуя еды, не получив её, спокойно проходил сквозь стену и ложился хозяину на грудь, вытягивая во всю длину лапы и не убирая когтей.
Постепенно он привык к присутствию «астрального» кота. Даже гладил его и разговаривал с ним. Всё-таки лучше, чем разговаривать с подушкой, которая периодически превращалась в женщину – без рук и без ног, но с мягким противным телом. Кот отвечал громким мурлыканием – как будто вентилятор включили.
– Ты пришёл? – спрашивал он кота. Смешно: понятно, что пришёл. Видно же.
– Мяу, – тихо отвечал Марсель.
Утром он поднялся, разморозил курицу и сварил бульон. Марсель не стал есть – он съел сам, а потом ещё попил крепкого чаю с сушёной мятой. В глазах прояснилось, в голове перестало шуметь. Он открыл окно в своей комнате, проветрил. В синем небе билось яркое зелёное знамя тополя. Белые яркие крыши были начисто промыты дождём. В школьном дворе бегали, как заведённые, маленькие дети, и между ними быстро летал огромный жёлто-оранжевый мяч. Заканчивалась последняя неделя мая.
А на закате, когда белые крыши домов стали розовыми, раздался телефонный звонок. Он снял трубку: молчанье. «Лена?» – спросил он. «Да, это Лена. Как ты себя чувствуешь? Может, тебя навестить?» «Можно. Приходи завтра вечером. Поговорим...»
Наутро он собрал в полиэтиленовый пакет водочные бутылки и с трудном вышел к мусорке. С грохотом высыпал стекло – и из каких-то тряпок и отходов, как чёрт из табакерки, выпрыгнул к нему маленький чёрно-белый котёнок. Был так напуган, что даже не мяукал. Он взял котёнка на руки, обернул шуршащим пакетом – котёнок стал играть. Понёс домой. На минуту зашевелилась мысль: а как Марсель отреагирует? Но Марсель больше не появился – ни сегодня, ни потом.