В тот день, что я пришел в столицу
И с гордым станом превзошел на трон,
Мне на руке мерещилась синица,
И вдалеке я видел стада гон.
Пятнадцать лет сидя на троне,
Я всем дарил по хлебу на столы.
Но друг, увы, моя столица,
Престала даровать цветы.
Вдруг город стал бесцветным, мимолетным,
и люди как-то показались мне смирней,
Я им сказал: "По стопам притчей искрометных
Шагать пора бы вам, стройней!"
Но люди, блеклыми глазами,
Сопровождая хладный трон,
Лишь осыпали град смешками,
Как будто впав в ужасный сон.
И я тогда вскочил посредь пустыни,
Что некогда была круглицею стола,
И я воскликнул вслед без уголка гордыни,
Что краски будут, корзина уж полна!
Но все ушли, остался я один, в столице,
Ставшей чужой и сгорбленной вдовой.
И я покинул трон, свою обитель,
Как капитан уходит в бой морской.
Как он стоит на палубе до самоей кончины!
Как он не убоится ни выстрела , ни шпаг!
Как он молился на запах мертвечины
Всех тех, кто пал, как истинный солдат!
Я с грустью покидал удел своей столицы,
Я с горестью сознал, что нету в ней души,
И понял я, что трон лишь Немезида,
И что правша не стал художником левши.
Я брел вперед, пока не свидел стены.
Угрюмые, высокие, грозящие войной.
Покуда кровь течет в живущих венах -
Я, капитан, не поддамся на прибой!
Уж пусть без трона, но во благе целом,
Уж лучше не герой, так мне и поделом.
Пока есть кровь в еще стучащем сердце -
Я не погибну, как сущий дуболом!
И лучше пусть столица гибнет в пыли!
и лучше пусть нет красок для небес!
Как человек, я горд, что все же скрыли
Мы от Богов частицу краски в лес.
Куда придут в конце наши потомки,
Моля невидимых о помощи, скорбя,
И обретут цвета в десницах своих скромных,
И скажут пару слов, благодаря.