11 мая в пятницу, то есть сразу после получки, во время утренней перемены верхнего платья, в бригаде широкопрофильных дизайнеров произошло возмущение коллективного разума. Кровельщик Фыкин пришёл на работу с опухшим, красно-синего цвета лицом и, вместо «здравствуйте», мрачно просипел:
- До какова хрена?..
Никто не обратил внимания. Все были в таком же состоянии… Все, кроме сантехника Мельникова, трезвенника по состоянию здоровья – врачи прописали ему безалкогольный образ жизни, в противном случае эпилептических припадков не избежать.
Кое-как справившись с замком шкафчика, который почему-то противно плясал в его руках, кровельщик повторил воззвание:
- Я спрашиваю, до какова хрена?!.
Сухоплюев, испытывавший трудности с надеванием рабочих брюк, за что-то цеплявшихся ниже колен, замер в полуприсяди, словно собирался справить большую нужду. Глядя на Фыкина с недоумением, он подстегнул:
- Ну, ражай же, ражай…
- А это у него воды выходят… - улыбнулся сварщик Липатов, видимо, искушённый в вопросах деторождения.
- Ни воды, а водка… - уточнил бульдозерист Тимофеев.
Все – га-га-га.
Умудрённые жизненным опытом знают, как хорошо гогочется с похмелья.
Фыкин, не меняя выражения лица, наконец, раскрыл свои помыслы и замыслы:
- Я спрашиваю, до какова хрена мы будим тирпеть, што мы палучаим двацать тыщ, а ани ф сто рас больше?
- Погоди, двадцать тыщ на сто – это скока же?.. м-м-м, двадцать тыщ на сто… двадцать тыщ на сто… Филолаг, Мельноков, памаги, никак ни сабражу!..
- Возьми сотовый, открой калькулятор и произведи нужную операцию…
- Ух ты, глиди как выламываится – «апирацию»… а проста, па-чилавечески атветить ни можишь?..
- А он давно в мужских руках не испражнялся…
- Что пристали? - смягчился филолог. – Два миллиона.
- Два лимона? Да кто же это у нас столько получает?
- И правда – откуда такие сведения?..
- Ат вирблюда… - Фыкин решительно снял рубаху. Обнажилась синяя роспись: храмы, женские профили, и всякая чертовщина.
- Не, а чо он не прав? Цены растут, а зарплата – хренка с бугарка…
- Именно – раньше хоть кварталка была…
Народ забузил, полетели кремнистые камни в огороды политиков, олигархов, полицейских, врачей, учителей и, конечно, священников… камни ударялись, сыпались искры… из искр возгорелось пламя… и когда огненные языки достигли тучных пределов майского небосвода, Фыкин вытащил из сумки бумагу:
- Вот, патписывайте… а то чо зря воздух калибать…
Это было заявление, написанное от руки. Сухоплюев взял бумагу и прочитал вслух:
«Генеральному директору
ЗАО «АЛЛИГАТОР ПЛЮС»
Господину Терещенко И. Г.
От бригады широкопрофильных дизайнеров
Заявление
Мы, трудящиеся Вашего предприятия, требуем немедленного повышения заработной платы, или хотя бы ввести квартальную премию, как было до кризиса. А лучше и то, и другое. Надо понимать, господин директор, что цены растут, а у нас семьи, дети, а у кого и внуки уже. Заранее признательны Вам, Игорь Геннадьевич, в надежде на положительное решение вопроса.
Ф.И.О подпись
1. Фыкин
2. Сухплюев
3. Липатов
………
Дата – 11.05.12»
- Ух ты, как загнул… ну ты даёшь Фыкыч… - засветился Сухоплюев.
- Жена памагла… - ещё больше покраснел кровельщик.
- Я патписываюсь двумя руками…
- А я и нагами патписываюсь…
- А бугор, интиресно, патпишит?
- Куда он денитца, иму што, бабки ни нужны?.. Такую маладуху цапнул – типерь только атстёгивай…
Бригадир Слава Ивушкин в тот день сильно опоздал, точнее сказать, задержался на полдня. Молодая жена, которой на работу, по распоряжению шефа, надо было к двенадцати, глядя, как он собирается к восьми, вдруг разволновалась и открыто попросила супружеских ласк. Он не смог отказать, да и не хотел, тем более, что вчера за ужином он выпил не один бокал вина, как рекомендуют врачи, а три, как просила душа, и очень крепко уснул. Молодой здоровой женщине, естественно, не хватило общения. И теперь, видя, как он вышел из ванной и растирается полотенцем, как играют мускулы на руках, на груди, на спине, она не выдержала, подошла и прильнула к нему истомившимся телом… И душа его запела, заиграла, разнежилась в объятиях тёплой женской наготы, и на работу никак не хотела идти. Он позвонил мастеру:
- Ало! Привет Митрич… у меня обстоятельства…
- Сегодня у всех обстоятельства… - недовольно пробурчал мастер. – Ладно, когда будешь?
- К обеду…
Кстати, это Ивушкин придумал назвать разнорабочих «дизайнерами широкого профиля». Идея понравилась генеральному, и название было утверждено специальным приказом.
Едва бригадир вошёл в трапезную, к нему тут же подскочил Фыкин и сунул под нос бумагу.
- На патписывай!
- Что это?
- Фсе патписали… тока ты астался…
- А прочесть-то хоть можно?
- Читай, кто тибе ни даёт.
Ивушкин взял бумагу и прочитал. Конечно, хотелось расхохотаться, но он понимал серьёзность момента.
- Нет, мужики, так не пойдёт. Идея хорошая, но сформулировано грубо и не уважительно. Что значит «требуем»?.. С чего такой тон?..
- А ты знаишь скока он загрибаит? Два лимона в месяц! Два лимона! А мы?.. Мы чо, негры бесправные?
- А чо, так и есть – мы паследнее звено в этай ципи сациальнай лесницы…
- Учиться надо было, Сеня, а ты по чердакам лазил с дружками, «приму» смалил, портвешок посасывал, да в карты резался, как очумелый…
На Ивушкина было страшно смотреть, он: то неимоверно морщился, то энергично играл желваками, то нарочито кашлял – сдерживая приступы смеха.
- Я всё понимаю, ребята, и подпишу, но давайте сформулируем иначе… мягче… уважительнее… дипломатичнее… хамство ещё никого не сделало счастливым… Тем более, это только первая попытка, начало, так сказать, переговоров…
- Ладна сачиняй, а мы патпишим… главнае штобы все подписи были, штобы ани видили што мы салидарны и, если вдрук што, можим и на галадофку пайти… я правильно гаварю, таварищи?..
- Лихко!
- А чо, я уже, к примеру, галадаю – ищё ни абедал, и ни зафтракал…
Составив новый текст заявления, и собрав подписи, бригадир, не медля, направился к руководителю предприятия. Секретарша директора, Соня Ивушкина, совсем недавно ещё по-девичьи Либенгольц, встретила мужа счастливой улыбкой.
- Здравствуй, милый…
- Здравствуй, дорогая… давно не виделись…
- Ты специально пришёл, чтобы со мной повидаться, да?.. – она подошла к нему, встала на цыпочки и, обхватив его шею руками, потянула к себе... Он едва успел ответить:
- Да, специально пришёл, чтобы облобызать тебя всю, с головы до пят, а заодно и с шефом переговорить…
Уста их встретились… И тут вошёл генеральный.
- Здравствуйте. Как интересно у вас…
- Ой, здравствуйте, Игорь Геннадьевич… - она отскочила, поправляя блузку.
- Здравствуйте… - Ивушкин, потупившись, облизывал губы, сдобренные жирной помадой.
- Вячеслав Андреевич ожидает Вашей аудиенции… - торжественно объявила секретарша.
- Вижу… - директор протянул руку бригадиру. – Проходите. Сонечка, сделайте нам чайку… минут через десять…
Оказавшись в кабинете, директор сразу подошёл к шкафу, достал коньяк, два бокала и коробку конфет, поставил на стол, прошёл в соседнюю комнату, там хлопнул дверью холодильника и вернулся, в руках его было блюдце с тонкими ломтиками лимона. Игорь Геннадьевич не любил выпивать один, но выпивать любил. Причём, меру соблюдал неукоснительно – он дорожил своим положением.
- Надеюсь, Вы не откажетесь?.. – директор улыбнулся, поставил блюдце на стол.
- Нет, не откажусь… - Ивушкину не хотелось пить, но он правильно понимал такие ситуации.
После первой с минуту поговорили ни о чём: руководитель справился о здоровье подчинённого, о семейных планах… После второй спросил о деле:
- А теперь говорите, что Вас ко мне привело? Между прочим, я Вас часто вспоминаю – как здорово Вы придумали назвать разнорабочих дизайнерами широкого профиля… это надо обладать тонким чутьём и хорошим вкусом…
- Вот я и говорю, Игорь Геннадьевич, шибко устают дизайнеры… все люди семейные, у большинства внуки уже… средний возраст коллектива пятьдесят пять лет…
- Ого! А что же, молодёжь не идёт к нам?
- Отчего же, идёт… но через месяц уходит…
- Что так?
- Говорят, зарплата не соответствует затратам… цены растут, транспорт подорожал…
- Да-да-да… я-то ведь везде на машине… признаться, забыл уже, когда спускался в метро… - взгляд его стал рассеянным, видимо он что-то вспоминал. Быть может свою трудную, рабочую юность. Хрупким подростком пришёл он к отцу на завод и сразу к станку… потом служба в армии, потом опять завод и учёба, сперва в техникуме, потом в институте, и долгие, изнурительные годы карьерного продвижения…
- Игорь Геннадьевич… - негромко позвал Ивушкин.
- Да, слушаю Вас… - встрепенулся тот.
- Вопрос весьма деликатный… даже не знаю, как сказать…
- Говорите прямо, не церемоньтесь… мы ведь с Вами уже не первый раз… - глазами указал на бутылку.
- Ну, хорошо… Ходят упорные слухи, что Вы получаете два миллиона в месяц…
- Ну что Вы – на триста тысяч никак не выберусь: то двести девяносто, то двести восемьдесят пять, а в позапрошлом месяце, вообще, слёзы – двести семьдесят восемь… Простите, а Вы в долларах спрашиваете, или в евро?..
Бригадир задумался, переводя сумму в рубли из одной валюты, и из другой… Было бы эффектнее и остроумнее спросить – а Вы в какой отвечаете?.. Но Ивушкин знал, дипломатия – это прежде всего деликатность и спокойствие…
- Да, какая, собственно разница… - спохватился директор. Ивушкин опустил глаза, в которых полыхала ирония. – Давайте ещё по одной и за работу… Я Вас понял… обещаю, в ближайшее время этот вопрос будет рассмотрен… не вижу препятствий к положительному решению…
Возвращаясь к себе, Ивушкин сильно радовался, что заявление осталось у него в кармане.
- Ну, как – отдал? – народ напряжённо смотрел на своего делегата.
- Отдал.
- И чо он сказал?
- Пообещал…
- Слава Тебе, Господи…
- А долго ждать-то?
- О сроках исполнения вашего «требования», господа дизайнеры, мы не успели поговорить – его срочно вызвали в министерство…
2
Две недели спустя, двадцать пятого мая, в аккурат, в день аванса, и опять в пятницу, состоялась вторя часть происшествия.
Обеденный перерыв завершался. Рабочие горячо и шумно играли.
- Домино – это спорт или физкультура? – улыбаясь, спросил Ивушкин.
Мужики притихли, соображая. Первым нашёлся Липатов:
- А это, бригадирушка, как играть: если на деньги – спорт, на интерес – физкультура…
Все – га-га-га…
Зазвонил телефон. Ивушкин снял трубку.
- Слушаю, Ивушкин… Да… Понял… Понял… Хорошо…
Положил трубку. Окинул всех искрящимся взором и строгим голосом сказал:
- Внимание! Прошу тишины! – все затихли. – Сейчас дружно переодеваемся и на медкомиссию в актовый зал… Приготовить мочу и кровь.
- А крофь аткуда? – серьёзно поинтересовался Сухоплюев.
- Из гимароя! – мгновенно отреагировал Липатов.
Все – га-га-га…
- Из вены, господа, из вены… - Ивушкин изнемогал. – Надеюсь вены у вас в порядке?..
- Из вены?..
- Пагади, а мы же тока што паели…
- Не, я из вены ни дам! А вдрук чо занисут… вон скока случииф…
- Да хрен с ним с гипатитом, или СПИДом, есть пастрашнее чума – не заметишь как микрачип вживят пат кожу, вот такусинький, меньше гниды, ни пачуствуишь даже – и сразу дурак дураком – со спутника будут вести, а ты будишь фкалывать тут, как робат ат разетки… мало таво, што ни хрена ни палучишь за труд, так ищё и зарплату жены сюда принисёшь, и пенсию атца с матирью…
- Да погоди ты со своими чипами! Слава, а они не сказали, какая причина медосмотра? Я здесь десять лет уже работаю, и ни разу не проверяли…
- А можит, эта па поваду заивления чешут?
- Точна – ищут поват, штобы фсех паувальнять.
- Да, глиди-ка, фсех… а кто работать будит?.. за такие капейки так карячитца…
- А чо, узбеков набирут…
- Чо ты нисёшь, ну, чо ты нисёшь…
- Тихо! – решительно сказал Ивушкин. – Я пошёл за тарой под мочу, а вы приготовьтесь – приду, поведу всех сдавать в анализы. – и ушёл. Только филолог-сантехник Мельников, едва заметным подёргиванием уголков рта, отреагировал на эту шутку.
Народ заволновался.
- Фыкыч, а вить эта ты бузу затеил, ты заивление притащил… - бульдозерист Тимофеев смотрел строго, его здоровенные, не отмывающиеся кулаки, как пушечные ядра, напряжённо лежали на столе. – Чиво тибе ни хватала? И вить зарплата ф целом ни дватцать тыщ, а дватцать девить – надо же с авансом щитать… А ну прикинь, какая зарплата разнарабочива ф среднем па стране… Чо ты маргаишь, ну чо ты маргаишь?.. Взбаламутил нарот и сидит тут маргаит, как нивинный барашек… Притставляишь, ты, дурья твая башка, чо будит если уволят?.. Валакиться патом с устройством… В нашем возрасте типерь ни больно-то разбижисся… И патом, кровильщик, ты-то где пириработал?.. ты кагда паследний рас крышу крыл?! Сидишь вечно на тилифоне, как администратар – этат туда, этат сюда… а как мебель таскать, или машины са стройматерьялами разгружать, тибя ни каким агнём ни сыщишь…
Фыкин выглядел нашкодившим пацаном. Он не нашёл ни одного аргумента в своё оправдание… Все ждали что он хоть что-нибудь скажет, но он молчал… Тишину нарушил Садыков.
- Тощна, лахынулись ми, мужьики… Давай скажьим бугру – пуст заивление абратна забирёт, и извинитца ат лица каликтива… ну, мал, с кем ни биваит… фсе жи тут ищё жьивие люди…
После сдачи анализов и прохождения врачей, все, кроме Липатова, который куда-то умыкнул, сидели в трапезной. Было тихо: в домино не играли, телевизор не включали, говорить не хотелось… Каждый думал о своём положении и перспективах…
Вошёл Липатов. Лицо его переливалось разными красками и формами, как перламутровый чайный сервиз. Голос его был чист и звонок:
- Товарищи, я принёс вам благую весть! – сделал паузу, видимо подбирая слова, чтобы удержаться в стилистике первой фразы.
Все напряжённо смотрели на него.
- Ну… - Сухоплюев встал с места и подался вперёд.
- Аванс дали на тыщу больше! Ура, таварищи! Пабеда… - последнее слово прошептал и оглянулся – нет ли за спиной чужака.
Все заволновались, поднялся шум.
- Погоди орать! – крикнул Фыкин. – Дай пащитаю: если в аванс накинули тыщу, значит ф палучку будит ищё пять… итаво – тритцать пять тыщ в месяц… Фсё, я биру машину ф кридит…
- А я жену, наконец-то, в Турцию отвезу…
- Нафсигда?
Все – га-га-га.
- Нет, навсегда не могу – готовить не умею, а покушать вкусно люблю…
08.06.12
4:02