Был морозный день. Тайга по сопкам укрывалась белым инеем. Полуденное солнце холодным светом еле пробивалось через сосны к зарослям багульника. Во всей округе стояла глухая морозная тишина.
- Да ну её, такую прогулку! - жена беспрестанно потирала руки в варежках. – Затерялись тут одни.
И вдруг отчётливый звук, будто стук молотка. Что за строитель в тайге?!
Прислушались: молотком так часто не ударяют. Присмотрелись: на павшем дереве рядом с багульником грач суетился.
«Неужели у дятла хлеб отобрал?».
Тихонько подошли ближе. Нет, не грач. Валежину «обрабатывал» желна - чёрный дятел. Размером он действительно был с большого грача и похож на него. Но клюв желна длинный гранёный наподобие штыка и должно быть очень острый. Заметив нас, дятел стремительно взмыл в крону высокой сосны.
А мы принялись осматривать бревно, с которого взлетела птица. В древесине широкие пазы, словно фрезеровщик поработал, и глубокие отверстия, будто сверлом выточенные. На дереве не было коры. Оно светилось белизной, как после рубанка.
Мороз сжимал воздух. Над тайгой по сопкам посыпалась мелкая пороша. Накормится ли дятел в этот морозный день?
А завтра?
А завтра снова ошкуривать стволы, отживших деревьев, выдалбливать пазы и высверливать глубокие отверстия в поисках насекомых и их личинок?!
За что же тебе, пернатый, холод, голод и каторжный труд?! Ради чего живёшь ты?!
Жена потёрла варежкой мои щёки и, взяв под руку, увлекала к дому.
А я никак не мог оторваться от чёрного дятла в высокой кроне сосны. Он, голубчик, обязательно дождётся весны, он непременно пропоёт свою песню любви. И к нему прилетит она тоже измученная холодом и голодом, исстрадавшаяся ожиданием - чёрная желна.