Henri Longfellow. Keats
Эндимиона сном спит юный Лель,
Тот пастушок, чья песня не допета.
У рощи золотой листва воздета
К оранжевой луне – нежна пастель
И соловья божественная трель.
Ночная стынь, хоть середина лета.
И что же это? Смерть? Увы, здесь где-то
Во тьме его пастушечья свирель.
Глянь! В лунном свете на плите слова:
"Лежит здесь тот, чьё имя на воде
запечатлённым было". Что сказать?
Смерть погасила светоч тот, едва
Он вспыхнул ярко, чтоб сиять везде.
Свирели нежной больше не звучать.
* Here lies one whose name was writ in water. –
"Здесь лежит тот, чьё имя было начертано на воде".
Эта эпитафия, которую Джон Китс написал самому себе,
высечена на плите его могилы в Риме.
The young Endymion sleeps Endymion's sleep;
The shepherd-boy whose tale was left half told!
The solemn grove uplifts its shield of gold
To the red rising moon, and loud and deep
The nightingale is singing from the steep;
It is midsummer, but the air is cold;
Can it be death? Alas, beside the fold
A shepherd's pipe lies shattered near his sheep.
Lo! in the moonlight gleams a marble white,
On which I read: "Here lieth one whose name
Was writ in water." And was this the meed
Of his sweet singing? Rather let me write:
"The smoking flax before it burst to flame
Was quenched by death, and broken the bruised reed."