Ты пробовал боль этих тайн на вкус.
Какая же страсть мои ночи заела?
На шее висит неподъемлемый груз
Из выцветших нот и любви оголтелой.
Я больше не буду о нас горевать
И ждать первых писем в огромных конвертах,
Ложиться ничком на пустую кровать,
Моля небеса о негаданной смерти.
Всё стёрто и смыто. Не веришь? Поверь…
А больше [клянусь] ничего мне не надо.
Захлопнется звонко постылая дверь
И ветер умчится из летнего сада…
Наветы... молва… разве дело мне есть
До первых звонков и неношеных туфель?
Найти бы хоть место, где можно присесть
[Неважно – на пОл или пафосный пуфик].
Моя безупречность живёт лишь в ночи,
А утром воскреснет, сгорит и погаснет…
Звенят о замки за стеною ключи.
На свете нет страсти, чем наша, опасней.
И слишком в неё много сказок вплелось,
И слишком мечта о разлуке приелась….
На что тебе сердце чужое далось,
Когда даже в песнях о вечности пелось?