другу детства...
Я знаю, когда тебе бывает грустно… В такое время меня тянет посидеть на дачной веранде, в любимом плетеном кресле с чашкой зеленого чая и теплым клетчатым пледом. Обычно это бывает после дождя, летним вечером, когда в воздухе висит легкая дождливая дымка. Земля, умытая и успокоенная, дышит легко и чисто. Поют редкие птицы. Их голоса слышны в нависшей тишине, как маленькие сорвавшиеся с чудесной флейты небесного Маэстро, заблудившиеся ноты.
Я знаю, когда тебе бывает грустно… В такие вечера, все особенно: цветы, трава, деревья, и даже высохшая бабочка, пленница деревянной оконной рамы, попавшая туда еще прошлым летом, все особенно и неслучайно…
Дом живет своей отдельной жизнью. Он всегда жил таковой, но в такие вечера это становится особенно явным. Сами собой открываются невидимые доселе двери, скрипят половицы и ступеньки старого крыльца.
Случайно находятся диковинные шкатулки с разноцветными камешками внутри. Они просыпаются в ладонь, долго лежат, потом, согретые теплом, помещаются обратно. Я знаю, так находятся сны. Помнишь, я как-то писала тебе… «рассыпь их на лестнице, чтобы подниматься по ней, ступеней касаясь едва…» Я берегу эти шкатулки с цветными камешками, чтобы однажды подарить тебе. Тогда, когда тебе станет грустно.
Я слушаю дом. Слышу как падают редкие капли. Они срываются и летят, разбиваясь о стекла, растворяясь в старой кадушке под водосточной трубой. Я слышу, как они шепчут что-то, скрываясь в зеленой траве…
На веранду тянется запах оладьев с яблоками. Бабушка печет оладьи. А на ночь будет еще теплое молоко. Ты помнишь? Детьми, когда взмокшие от непрестанной летней беготни забегали на кухоньку старого дома, хватали стоящую на столе банку и большими глотками, наперебой, вырывая друг из друга, проливая молоко на деревянные половицы, смеясь и толкаясь, пили его взахлеб.
Ты помнишь… А наши ночные посиделки возле костра за изгородью? Ночное, в звездах, раскинувшееся над нами, небо. Картошка, сильно сгоревшая в костре и наши перепачканные пальцы, лупившие ее толстую кожуру. Веселые, с черными от угля ртами мы возвращались домой и плюхались в постель, пахнущую теплой сухой травой…
А старый дуб возле пруда? Знаешь, пруд совсем обмельчал, а мостик прогнил и ступать по нему становится страшно. А помнишь? Крупные спелые желуди с плеском падали в пруд, а ты говорил мне что это большие очень кусачие жуки, вылавливал их ладонью, бросал в меня и смеялся, когда я убегала, сверкая босыми пятками, в страхе, что опасному, «смертоносному жуку» все-таки удасться меня настигнуть.
я знаю, в такие моменты нам двоим не нужно большего, чем этот маленький уголок в душе. Маленький уголок, теплого, летнего солнца, со вкусом парного молока, печеной картошки и бабушкиных оладьев… Это так мало, но так удивительно много для нас.
Я знаю, когда тебе бывает грустно, я чувствую это на другом конце нашей с тобой маленькой детской вселенной… я чувствую это и я помню…