Когда шум напрягает слова
не находят когда терпения
завязаться в строку голова
когда узел морского тления
когда имя не мир вокруг
но причина его сверления
тогда ты состоишь из мук
послесмертного вдохновения.
И тебя узаконят здесь
памятуя судьбою волости
где в предгорье гуляла месть
а в предсердье открылись полости
так пространство за пустоту
мстит себе и случайно правило
набирает ту высоту
на которой тебя оставило.
Ты которую всё равно
никогда как рукой до облака
как целуя морское дно
не заметил там ржавый колокол
как стриптиз в светлом мраке дней
и ночей смены стиховодческой
не избегнул соплей страстей
так ты дышишь что не пророчески.
Так миксуешь границы ты
на безличное обращение
у абсурда лишаешь рты
наделяя конец варению
прекращению вакх еды
неназойливому общению
даришь кул нерождённой среды
колесо не ****ь вращению.
Кровь любовь смерть и жизнь года
девство радости ветер глупости
время нары пространство вода
небо невсепрощающей упасти
навсегда отошли города
струйки врытой забытой похоти
да обломленный голос: беда
не в тебе но в твоём нерокоте.
Только ты ты одна один
ты одне ты одно ты вечное
затруднение дым любим?
ан материя поле млечное
груже нежели платье грим
грудь ухмылка улыбка совести
и затасканный серафим
в нём из плена рукою повести.
Повествуя ушла вперёд
площадь значит устами плачущих
твой приход твой нагой народ
с сотворения рая алчущих
породивших как скажешь тот
одиноко нельзя возвышенный
всея смерти во смерть уход
камнем крышами ибо дышишь ты.
Нет ни рая ни ада нет
прости господи макаронины
не поставлен доноса след
в тишине запятых схоронены
нет не помыслы о тебе, -
все пороки, соски, гармонии
у любви не отнять себе
на воздвиженке рай агонии.
Только сны теперь снятся чёрт
как спасение в чистом омуте
для бегущего город-порт
не московские крыши в золоте
беспросветом зажатый гроб
(где зажатый разломан надвое)
фейерверк неудачных проб
утонуть в горизонте наглухо.
Ускользнуть поперёк одним
одним вязким мазочком душного
населения вен пружин
нервяка всё почём бэушного
переплыть океан волна
нарочито не плавным волоком
не поймёшь где коснулся дна
где свезло нам с весла не колом нам.
В душу скромно сухой нарцисс
смотрит видит что отражение
разыгралось где кипарис
наклоняется для сношения
что уже не возможно что
закопчёного мира деньгами
что спокойно сказать мошно
изголяя кибелы серьгами
по оргическим дням тепло
так сочится берлогой холода
элегическое руно
мухой давит личину голода.
Так находят в любви затем
как сказали любви играючи
выпуская слюну je t'aime
и обмякли насквозь страдаючи.
Ты устал ты устала ляг
полежи в облаках у мусорки
мир с рождения говнонаг
тишина в нём в одежде музыки
эта песня солёный мрак
в нём недвижимость лезет порами
освещает гнильём коряг
устилается je t'adore<ами.
Когда шум не унятен строка
завязалась а имя больше чем
je deviens fou an cause de toi
когда ангелы смертным полчищем
накрывают словами здесь
не сказать je te veux нечаемо
тогда ты растворяясь весь
вся кричишь я люблю отчаянно