Кропотливая работа давала свои ожидаемые результаты. Рисунок складывался, детали обретали свое законное место. Пальцы ловко вкладывали кусочки, глаза быстро бегали от готовой картинки к еще незаконченному творению. Он хотел успеть ровно к определенному времени, и потому очень спешил.
Я наблюдал за ним, облокотившись об дверной косяк за его спиной. Светловолосый мальчуган, в полосатой майке-матроске и длинных шортах сидел на полу, увлеченный своим очень важным делом.
На втором этаже неумело играла скрипки. Сестра мальчика задалась целью выучиться играть на скрипке, и теперь упорно шла к совершенству. Правда очень медленно, но зато очень упорно.
Их родители сидели во дворе у бассейна в шезлонгах, пили какую-то кисло-сладкую гадость и читали газеты. Отец про спорт, мать, соответственно, про светскую жизнь.
Я стоял и тупил у дверного косяка, смотря на мальчика. Он был моим братом. Наверху играла моя сестра. Во дворе отдыхали мои родители. А я стоял и тупил, лаская пальцами пачку сигарет в кармане джинсов. Иду в ванну, умываюсь, чтобы отвлечься. Смотрю в зеркало. Капли падают с лица. Довольно симпатичный, темноволосый, кудрявый. Был бы девчонкой – оттрахал бы сам себя.
Выхожу во двор, прохожу мимо бассейна, сада, этих ненавистных розовых кустов. Выхожу за ограду, достаю сигареты. Щелчок. Затяжка.
-Эй! – Окликнул я проезжавшего мимо на велосипеде соседа, подростка немногим старше моего брата. Резина зашипела, велосипед остановился, развернулся, и поехал обратно в моем направлении.
-Здрасте! Вы по поводу дохлой кошки в вашем дворе? Простите, я бо…
-Погоди. На полтинник, съезди купи пивка. Сдача – твоя.
Мальчишку не пришлось долго упрашивать, через полминуты велосипед скрылся за поворотом. Цветущие здесь деревья нравились мне гораздо больше, чем те, что было внутри двора. Там все было слишком…сказочно. Слишком красиво, чтоб быть правдой. А здесь было больше серости. На деревьях были гнилые листья, которые падали и оставались неприкаянно лежать на земле. Безмятежно, спокойно. Так, как им хотелось. И чертов садовник не мог их здесь убрать, ибо ему за это никто не платит. Как было бы велико мое огорчение, если бы родители владели всем поселком. Пришлось бы вообще уехать подальше от этого чертового города, рядом с которым находится такое страшное место.
Мои раздумья прервала бутылка пива, летящая в меня. На лету поймав драгоценную посудину и выругавшись сквозь зубы, я проорал «спасибо» вслед юнцу, и открыл ледяную стеклянную бутылку. Под крышкой приятно зашипело, пенистые пузыри начали вылазить из бутылки. Родители всегда презирали этот напиток, в то время как я жил им долгое время, когда жил один. Как, в принципе, и живу сейчас. Не стоило сюда приезжать…чувство неприязни не прошло, а, скорее, усилилось. Эти люди давно перестали мне быть родными, слишком разными были наши миры. А вообще пошло оно все к черту. Никаких записок оставлять не буду, слишком банально.
Уверено топаю по асфальту, кедами поднимая осевшую пыль. Бутылка прыгает из руки в руку, приятно обжигая холодом. У меня в кармане пачка и визитка психиатра, в руке бутылка, и яркое летнее солнце на горизонте. Больше ничего не надо. Я буду кататься на верблюдах, танцевать ламбаду и пить портвейн под рок-н-ролл. И пусть я умру раньше двадцати пяти, но я буду жить так, как хочу.