Край долгих дум и быстрых действий,
Край сильных духом красоты:
Святогеоргиевы вместе
И намогильные кресты.
В дали оливкового моря,
Как на параде в кивера,
В броню военного покроя
Одеты наши крейсера.
Хотя их пушки не стреляют
Уж сотню лет, но всё равно
Со дна границ они вселяют
Страх всем японским микадо.
Наша промышленность, торговля,
Культура светом на челе
России, армия как кровью
Блистала на её клинке.
Но кто предвидением с трона
К Востоку вскинул интерес,
Предупредительно чуть тронув
Рукою сабельный эфес?
Тем, кто воссоздал флот России
И по Сибири магистраль
Провёл своею мудрой силой
Был Император Николай.
Атакой подлой во, внезапно
Блеснувшей выстрелом, ночи
Военные суда Ямато
Потери имени несли.
Из бухты окружавшей судно
Не прячась - обступает враг,
На честь, на смерть отважный Руднев
Повёл в бессмертие «Варяг».
Держав суда теснятся мимо.
С последней речью адмирал,
В последний путь плывя меж ними,
Играть гимн русский приказал!..
Горька восточная марина
На «Петропавловске», где пал
На Попущении и мине
Макаров гений-адмирал.
Войны той славной честь стирали
Марали ложью диктатур -
7 месяцев, смерть презирая,
Оборонялся Порт-Артур.
Солдат стрелял, бил и чудесил,
Нас Кондратенко вдохновлял!..
Но вот он мёртв, безумный Стессель
Редут недрогнувший отдал.
Тысяч одиннадцать теряли
Погибших от японских стрел
Не зря, за стенами лежали
Сто и двенадцать тысяч тел.
А град хранила недалёкий,
Незащищённый от всего,
Икона во Владивостоке,
Марии Девы Торжество.
Вы спросите про пораженья,
Про странность главных из штабов.
Я вам отвечу без сомненья,
Без необдуманности снов.
Двадцатый век открылся бурно,
Как кровоток, как новый вдох.
Над головой довлеет сумрак
И море новых страшных слов.
Нам добродетели приелись,
Явилась тысяча идей.
Как брызги люди разлетелись,
Маня всеобщий апогей.
Тебя, отрекшийся от веры,
Господь карает не гремя.
Есть наказанья выше мера,
Лишает разума всегда.
Рожественский, Иессен, Витгефт -
Давали гордо вожаки,
Как эполетные другие,
Команды смыслу вопреки.
В сраженьи страшном в Жёлтом море
Командующего гибель скрыв,
Пылая, капитан, во взоре,
Повёл эскадру на прорыв.
Тогда война Руси с Ямато
Могла закончиться за миг.
Осколки одного снаряда
И капитанской рубки крик.
Там всех чрез окна разметало,
Но умирающий матрос,
Кровавый сдвинув щеп штурвала,
К противнику направил нос.
Его атаку поддержали
И Рейценштейн и «Ретвизан»..
На флагмане стрелять не стали.
Там новый третий капитан.
Такой удел победы нашей
Мукден и Ляолян играл
Там находился, очень страшно,
На каждый раз свой генерал.
Трагедией Цусимы бурно
Штабной глава мир овестил,
Судьбу эскадры грузом угля
Несоразмерным наградил.
Черта с бронёй у броненосцев
Утоплена под гнётом тонн,
В перенагруженных уродцев
Превращены под стали стон.
А на заводах на военных
Гулял рабочий, в стачке пьян.
Из странных касс набравши денег,
Срывая нужный царский план.
О, как хотели либералы,
В поту молился большевик,
Чтобы позор, да покровавей,
Страну болезную постиг.
Они по кабинетам лгали,
Чтобы продолжить во Кремле,
В тысячу раз преумножая
Потери русских на войне.
Свет атакующей России,
Крестьянин в жжёных деревнях
Просили трон в мольбах о мире.
Руки помазанника взмах
И кинули, как кость собаке,
Бывало, Запад так дарил,
Броню и деньги безвозвратно,
Несчастный южный Сахалин.
И возвращается с чужбины
С улыбкой знанья комендор.
Горька восточная марина,
Железом рвущийся задор.
С Востока шла, гремела песня,
Медалей знает кавалер:
Война спасительна для чести,
Но не для жизни, офицер.
И если крикнуть Посейдона:
Чей в глубине не тронут лоск?
Со дна он вздёрнет не японский,
А флаг бессмертных русских войск!
Интеллигенты, либералы!..
Те, кто историю писал –
Уж лучше б вы на мине пали,
А не Макаров – адмирал!
(27.05.12)