Здравствуй, радость!
Как улыбаешься великолепно ты!
О, эти встречи для меня – минуты рая!
Сближаемся, улыбки распуская, как цветы.
О, здравствуй, Радость! Здравствуй, дорогая!
Я рад и счастлив видеть вновь тебя:
Такою молодой, красивой и весёлой!
Что мне твоих поклонников толпа?
Кто красивей меня расскажет побасёнки?
Я правду не скажу: зачем тебе она?
Да и язык мой, золотко, не повернётся…
К чему слова? Она и так видна:
С красивой рукоятью в сердце ножик.
Прости меня, я неудачно пошутил:
Мне счастье улыбнулось, как улыбнулась ты.
Мёд
Твоя подруга, как цветок, как ты…
Вокруг неё – твой!-- аромат вдыхая,
Пчелою вьюсь. Вопросов, как на ВДНХ…
Какие любите, подруженьки, цветы?
«О, розы, разумеется! Быть может, за шипы!»
Никто не догадается, хоть не актёр:
Что собираю драгоценнейший нектар
И мысли о тебе пьянят меня, как спирт.
Тобой пусть задохнётся красавец!
Твой разгадаю я любимый цвет;
Жаль, о родном я от других узнаю…
В сонета улей редко залетая,
По траектории, мёртвыми узами,
Как пулька – пчёлка золотая.
Твоя сестра
Твоя сестра: прекрасный вариант
Тебя. Её встречая ежедневно
Твои черты привыкну воровать,
Но не украсть мне милого шедевра.
Счастливчик есть, он украдёт тебя.
Как ненасытна моя зрительная память!
Как редки встречи! Как торопясь
Расходимся! О, как завидую тому я парню!
Я – мелкий вор и копии мне за глаза
Твоих прекрасных черт. Вот: подлинник ресниц
И голоса музыка… Но нет, не рассказать
Как падаю я в сон с молитвою: приснись!
А просыпаюсь, обворованным и думаю с утра:
Что счастья моего вновь встретится сестра.
Немота
Как этот смеет разговаривать с тобой?!
И нагло щуриться и плотоядно улыбаться?!
Я знаю, что он глуп, он как тупой топор,
А я ненужный, как в музее алебарда.
О, сколько их самодовольных остряков
Твои кромсают слух и четвертуют время!
Ты юных дураков – скоропостижных стариков –
Не слушай! Ты – уйди, уйди себя во имя.
Свой голос золотой на глупых не транжирь.
О, если б мог, я бы чертей кто домогался:
Обратно – в ад! Апостолом рай сторожил.
Закапан мой язык индейским томагавком.
О, как невыносимо идиотское злорадство!
Ты – нищему – монетку золотую: «Здравствуй!»
Сон наяву
Вот посещают странные виденья:
Как будто я другие жизни прожил;
Каким-то ясновиденьем владея,
Я вспоминаю их и наслаждаюсь прошлым.
Один чудесный сон мой наяву
Нас вместе свёл в счастливейшую пару:
Мы были счастливы – как? – я не назову;
И взявшись за руки, во вспышках пара,
Мы вместе по заснеженной деревне,
По чистой улице всё уходили в лес,
Где тонкие высокие деревья
И снег искрился россыпью чудес.
Там капли ягод на кистях рябин;
Там – каждая! – кровоточила, как рубин!
Пароль
Я толком ничего не знаю о тебе,
Точнее, о тебе я ничего не знаю.
Я обречён скрывать, терпеть и отупеть.
Я твоё имя как пароль двоим лишь называю.
А твоё имя – ключик золотой!
Моя душа – бездонная шкатулка,
А в ней: твои улыбки да твоя ладонь.
Фамильный перстень и десяток шуток.
Судьба. Любовь – вселенная, не пара чувств.
Золотая любовь. Наших душ золотое сеченье.
За всё, за всё стихами расплачусь!
Я – бешеный пожар! Ты – светлячковое свеченье.
Сгорю дотла. И над могилой ночи:
Гори любви бессмертная звезда!
Золотая лихорадка
Надеюсь, верю: встречу вновь тебя,
Пусть не тебя – подделку золотую:
Как будем ты любить смеясь и торопя!..
О, так бывает в жизни зачастую!
Два дня взаимно в сказке золотой…
Любовь – поэзия. Поэзия – дитя любви ты.
Незабываемая фея, Первая Любовь,
Мы встретились и мы взаимно квиты!
И если не в любви, в чём жизни смысл?
Любовь, я знаю, лихорадка золотая.
Кто не любил – не жил! – вот золотая мысль!
Пусть вдребезги любовь, но вдребезги – взлетая!
Кто ею не болел, тому навек позор!
Любви минуты – ваш! – золотой песок.
Сны
Венком сонетов сны о тебе сплести:
Прелестней не придумаешь подарка.
О, память о тебе!.. Запутался. Прости.
Я без тебя бездарно пропадаю.
Пусть тайна снов останется при мне,
Как золотой запас – хлеб государства.
Кошмары ждут скандальнейших премьер.
Я так боюсь, что о тебе начнут судачить.
Любовь скрывают в положении моём.
Дарю стихи – поэзии сны золотые…
А выживут они: мы не совсем умрём
И позавидуют тебе потомки молодые.
Возьми, пожалуйста! А пропадать добру:
В золотоносной Лете снов ларчик утоплю.
В осеннем лесу
Как яростно горят осенние леса!
Весны во имя жертва и сожженье.
Их летом будет солнышко ласкать,
Им надо зимнее лишь выиграть сраженье.
Даёт природа свой прощальный карнавал,
Палитрою художника, буйством красок.
Мой золотой, мой роковой девятый вал,
Не выразить тебя как ни старайся!
Моей души кровавое пятно
Тебя украсит – я любовь сжигаю.
Тебя переоденет солнечный портной;
Я пропитаюсь трауром, как горя гарью…
Кровавый куст – осколками из-под чернил.
Я – душу! – вдребезги! Я – ничего не сочинил!
Чужая любовь
Чужая, безнадёжно чуждая любовь;
Она не греет, даже, раздражает.
И мир чужой души пугающе глубок.
Любовь чужая запоздало дорожает
Моей душе не увести тебя в полон.
Я – в лабиринт духовного подполья…
«Я стар как грех (Григорьев Аполлон)
А ты, как радость молода» - мне больно.
Неразделёнки гений знал мою любовь,
В нас въелись одинаковые золотинки.
Нить Ариадны из пут моих – клубок;
Я обрываю нить, чтоб легче заблудиться.
Бессмертна – относительно – неразделённая любовь.
Куда ты, сердце, глупый колобок!?
Весёлый
Любимая, не думай обо мне:
Нам без чужих своих забот хватает.
Я золото-любовь сонетами монет
Пущу по миру растранжирив тайну.
Твоё окно целует лунный свет…
Какие сны к тебе приходят к сонной?
Пусть снится всё. Я – суета сует,
Пусть снов твоих мой облик не коснётся.
Я знаю: днём тебе не до меня
И светят для других твои глаза-огни…
Я – в мыслях о тебе, тоскуя и дымя;
Любые мысли обо мне гони!
Потом, когда-нибудь, вдруг станет тяжело,
Подумай обо мне, чтоб веселей жилось…
Приговор
В лес убегу подальше от людей;
Дуб обниму и – плакать! плакать!
Чтобы забыть и не искать и не глядеть
Вслед уходящей, обжигающей как пламя.
Зачем пришла? Зачем моя любовь?
«Люблю!» - сказать я не имею права.
Мой лес горит! Твой полдень голубой
Чист. Тебя во имя я сжигаю правду.
Всё только дубу можно рассказать…
Внезапно, как пожар любовь приходит.
За что же бог любовью наказал.
Как спичку – в душу – в пороховую!
Душа в огне! Сжигаю самого себя.
Неразделённая любовь – судья.
Золотая
Да, золотые времена прошли…
Смешны тебе мои любовь и ревность.
Вот мой сынишка вырастит большим
Сошлю на прииски в твою деревню:
Пускай найдёт любимую, как ты;
Таких как ты там золотая россыпь…
Я буду ждать вас, папиросою кадить
И вновь решать неразрешимые вопросы.
Не вышел, жаль, геолог из меня…
Другому ты досталась, самородок.
Не в силах был судьбину изменить,
Такую чушь, такую боль сморозил!
Пройдусь тоской по золоту зубов…
О, самородок мой, величиной с любовь!
100 лет спустя
Вот и любовь не вовремя пришла,
Даже любовь не вовремя приходит.
Жизнь не кляну, мне прошлого не опошлять;
Смешон мне мой же истеричный хохот.
Судьбу ладонями твоими не лепить:
Не пластилин – окостеневшая – бетоном.
Мне разбить её, я – лилипут,
Но вся душа моя в кровоподтёках!
Другие золотой сыграют вариант;
Воскреснут сотни умерщвлённых ощущений.
А мне не привыкать твои улыбки воровать;
В тупик забиться и скулить по щеньи…
Мы через сотню встретимся сегодняшнее переболев,
Чтобы любить взаимно, ведь для любви поэт.
Зеркало
Перед глазами – ты! – мой призрак золотой;
Сияние любви так сердце отражает.
Мне моя участь кажется не злой,
Пока при встрече трепет ожиданья
Воспламеняет с ног до головы
Красиво, как огонь бенгальский.
Улыбки и слова ответные ловить
И две минуты нет ничего прекрасней!
Ты зеркало волшебное моё;
Я так боюсь, чтоб счастье не разбилось.
Неразделённая любовь, хоть вечна, но умрёт:
Останутся стихи и на судьбу обида.
Любимая, ты – зеркало страдающей души.
Дыханием чужим мой облик потуши…
Шейк
Танцуй, любимая, танцуй!
Вдвоём мы это только можем.
Глаз подозрительных таможню
Пройду и - брошусь! – разгонять тоску.
Со мной, любимая, танцуй!
Как индианка двигай шейкой!
И в ритме бешеного шейка –
Ах! – улыбайся удальцу!
В любви – как в золотых сетях…
Танцуй, любимая, танцуй!
Я золотистую пыльцу
Вдыхая счастлив лишь сейчас.
анцуй, любимая, танцуй!
Я, может, сердце… растопчу…
Вальс
Не приглашай, любимая, на вальс:
Я не умею танцевать и не учился.
Я в юности себя не для танцулек подковал,
А для дорог, не для паркета чистого.
Смысл жизни, только он один
Мне нужен был. Он не дарован.
Я до коленей ноги исходил
И молодость прошла и не кончается дорога…
А смысл моей жизнишки был в тебе.
Рождённый гимн любви тебе исполнить
И за ошибку муки вечные терпеть.
Уйти бы от всего – прочь, в полночь,
Где вальс танцуют золотые – ах! – снежинки…
Как дальше жить мне этой вот не жизнью?
Разбойники
Жаль, этой женщине всё как-то не везёт;
Несчастная… профессионально.
Танцуя с ней, от счастья невесом,
Всё успокаивал её, как нянька.
Смотрю: с мечтой танцует получёрт! –
О нём я знаю препаскуднейшую тайну…
Я – шейка экс-король, он – полотёр;
Ты - с ним! – любимая, танцуешь танго.
Несчастному есть дело до чужих забот.
Мне в вашу сторону смотреть, как наказанье…
«Давай их, к чёрту, разобьём?» -
По-братски женщина сказала.
На тонкой талии не ломанной рука..
Вдыхаю сладостный любви угар…
Твоя улыбка
Дай хоть наглядеться, Радость, на тебя.
Ты любви моей прекрасная улика…
Золотою цепью прошлого звеня
Я искал тебя, мой человек-улыбка.
Если бы Джоконда разомкнув уста
Миру улыбнулась – вот твоя улыбка!
Блеск бы наших глаз как любви хрусталь…
Только я глаза прячу, как улитка.
Золотые слёзы – золотая цепь…
Как любовь моя преступна, незаконна!
Песню спеть о ней – золотая цель.
Не прощай меня, любимая, Джоконда!
На цепи сижу я и пишу стихи…
Бешеные слёзы, что ж вы так тихи?
Не спеши!
Любимая, стремительно так не спеши:
Нам обеспечена с тобою вечность…
Мы будем жить, пока живут стихи;
Ты их не уничтожишь, я уверен.
Пыль золотая и чужой любви
Глаза не ест, а душу согревает
И застрахована от столкновений лобовых
И с жизнью, и от прочих гореваний.
С прощальною улыбкою уходишь ты.
Не спрячешь от людей такую золотую.
Со мной ты не рифмующийся стих;
Я в памяти моей тебя запатентую.
Наивны и смешны поэта лепетанья.
Неразделённая – не заржавеет – золотая!
Без улыбки
Сегодня почему-то грустно и тебе.
Сегодня я оставлен без улыбки…
Как я бессилен уберечь тебя от бед!
Как день мой тянется потерянно-унылый!
Твои земные и прекрасные черты
Не столь великолепны без улыбки.
Как мраморные лики не чисты –
Не улыбающиеся – безлики.
Улыбкой невезение перечеркни.
Мой милый друг, всё заживёт до свадьбы!
И между нами золотая нить –
Ударит болью! – обрываясь.
Я зубы стисну, матереющий мужчина,-
Как шрам любви та – новая – морщина.
Трещина
Великодушна женщина моя:
Второй такой я никогда не встречу.
Она меня не станет умолять;
Слезами ей не склеить трещину.
А к этой трещине сползает наша жизнь,
Семья, любовь, её любовь больная…
Мне ль устоять над пропастью во лжи?
Ей – подтолкнуть – день встречи проклиная?
Мне – Страшный суд за новую любовь?
А за убийство старой будет оправданье?
Какой нас, к дьяволу, рассудит бог?
Какой с детьми я рассчитаюсь данью?
Мороз над пропастью и у меня по коже.
Как на её улыбку трещина похожа…
После грозы
В моей душе прошла любви гроза.
О, молнии внезапных озарений!
Гром сожаления ворчит для куража
И слёз дождя охота до зарезу.
Но солнце жизни вышло из-за туч
И мир свободен для любви и счастья,
И вновь чужую вижу красоту;
Не загораюсь я с тобой встречаясь.
Лишь капли редкие, что золотит любовь
Прошедшая по мне золотоносным ливнем
Да радуга надежд, да купол голубой
Мне говорят: быть хорошо счастливым.
Таким счастливым я не буду никогда.
Мне по твоей ладошке не гадать…
Прости, душа!
Какая на душе смертельная тоска.
До тошноты. И – горловые спазмы!
Любовные страдания опасны
И больно сердцу в ледяных тисках.
Как надрывается в мучениях душа!
Как неуютно ей во мне, в посуде,
Ведь я её насилую, по сути,
И кислородом не даю дышать.
Душа моя, прости ты дурака:
Поёшь ты милая, как птица в клетке.
Все – так любившие – калеки
И тут не ведомо кого ругать.
Твои я песни записал спеша.
Прости меня, пожалуйста, душа!
Вдова
Как ты живешь, любимая, ответь?
В твоём сознании мелькает моё имя?
Восхищена сонетами моими?
А моя муза хочет овдоветь.
Слова любви – красивые слова.
Любовь же – действий требует! – немедля;
Я предпочел бы их восторженный, немея, -
Без слов куда удобней целовать…
Любовь детей – крепчайшая любовь;
Её порвать – любимый я! – не смею.
Предателей детей карайте смертью!
Я на словах, любимая, с тобой.
Воспеть тебя суметь бы на века,
Но я увяз в грязи черновика…
Документ
Не бросай, внимательно прочти:
Это – труд, хотя и без мозолей;
Вырви те, где лишнее позволил
И улыбнись, где угадал почти.
Улыбку я твою не позабыл:
Я – человек, который тебя помнит.
И если сделал, по незнанью, больно –
Прости меня, я – грамотный дебил.
И в кои веки не ценилася любовь?
Спросите у потомков, обратитесь к предкам;
Любовь страшнее дефицита – редкость,
А уж любить умеет не любой.
Я, может, это только и умел.
И сей сонет об этом документ.
Мираж
Вы так похожи на любимую мою!
Простите, что смотрю столь не понятно.
На следующей не сходить! – я так судьбу молю,
Но мне хочется вам сделать неприятно.
Вы так похожи на любимую мою.
Игра природы или общей корень?
Я над собой, конечно же, смеюсь;
В подобном смехе скрыта горечь.
Вы так похожи на любимую мою.
Мираж любви, пускай как я вас любят.
Вы – это вы, моей любви - ау!
Вы сходите, чтоб заплутаться в людях.
С потерей дубликата я еще смирюсь.
Вы так похожи на любимую мою.
Надежда
Устаёт душа любить, устаёт,
Устаёт любить душа неразделённо.
Жизнь не остановишь как станок;
Не переиграть аленделонно.
больно, это больно пережить;
В день один любовь не исчезает
И смирительный костюм не перешить,
Душит он: я замочил слезами.
Ты прости меня, любимая, прости:
Я надежды робкой не теряю.
В жизни много горьких лет пустых;
Там вдали, не ты ли, моя Радость?
Я устал, мне надо отдохнуть.
К твоему я подойду ещё окну.
Планета
Как на планетах разных мы живёт;
Какие разные планеты, как планиды.
Пустыня – без тебя – моё жильё.
И гимн любви не отличим от панихиды.
Твоя орбита – золотистое кольцо;
Моя похожа на верёвочную петлю.
Моей планете не показывай лицо, -
Не то услышишь каторжную песню.
Твоей я не достоин красоты!
Пусть чёрный космос жизни разделяет;
Нам притяженье катастрофою грозит,
Но ты поймала мой сигнал землянский.
В своей любви нелеп, как Циолковский.
Моя планета, как фальшивенький целковый.
Сладкие сны
Неподвижен маятник Луны.
Я не сплю. Нас, дураков, немного…
Днём не живём, живём мы ночью;
Карпеем за столами, колдуны.
Я ковыряюсь в собственной душе,
Как в шахте: я ищу… алмазы.
Другой давно бы спился и сломался,
Иль перешёл на лёгкие гроши.
Но мне куда же от любви бежать?
Благоразумного не слушаю совета;
Поскольку есть мечта: два-три сонета
Тебе придут по вкусу, госпожа.
Хоть неподвижен маятник Луны,
Но спать пора, прекрасная, - увы!
Подсолнух
Твоё лицо всегда передо мной:
Глаза закрою и тобой любуюсь.
Я не боясь принёс его домой;
Оно во мне, оно со мной пребудет.
Мой талисман не виден никому
И никому из вас он не мешает.
Но слух о нём кому-то глаз кольнул;
Как зеки вы в наколках, господа мещане!
Я как подсолнух за лицом верчусь;
Я из семьи подсолнухов Ван Гога
И как семян во мне набито чувств;
Я чувствую себя немного богом.
Влюбленный человек – от счастия – больной.
Ты, моё солнышко, всегда со мной.
Лунный камень
Солидная коллекция камней, -
Вот всё что есть во мне солидного.
Ходите в гости их смотреть ко мне;
Не драгоценные, ни одного завидного.
Зато в ней того, что есть у всех:
Булыжников вонючих из-за пазухи
И в огородец камешков – балластом на успех
Чужой, соседский – втихоря, с опаской.
Есть у меня сизифовский валун –
Моя любовь: тяжёлая, большая;
Я этот камень прячу, не хвалюсь;
Но больше всех его лишь обожаю.
Для счастья не хватает вещицы мне одной:
Мне б камешек, что бросишь ты в окно…
Монолог двойника
Простая мысль вдруг душу обожжёт:
Зачем ты, подлый, мучаешь других?
И тянешь душу обречённую – баржой,
Ведь над тобою – нимбами – круги.
Святой ты мученик на поприще любви;
Не столь святой, сколь юродивый.
Давным-давно ты оприходовал лимит
Отпущенных красот и радостей, родимый.
Сонеты – скомкай! Кляпом – в рот!
Сиди, помалкивай несчастный!
Любой поэт великолепно врёт,
Но чтобы – столько! – встретите не часто.
Умри, исчезни, растворись!
Под хохот золотых вериг…
Везучий
Я, здраво рассудить, везучий человек;
Я и от смерти уходил неоднократно.
Держал в руках я драгоценные караты
И не насаживал я строчки, как червей.
Я дружбу знал достойнейших людей.
Я знал минуты сладких вдохновений.
И на берёзу не смотрел я как на веник.
И тайнами природы иногда владел.
И восхищение людей я, слава богу, знал.
Я знал мужскую настоящую работу;
Не только в бане обливался потом.
И лира для меня – инструмент, а не знак.
В любви, быть может, только не везло;
Но это ведь, как говориться, и не зло.
Шестой палец
Я даже рад: сегодня не люблю…
Жизнь или смерть – это богатый выбор.
На чёрных, белых всё играет Клиберн…
О, милый друг, сегодня не лав ю!
Наверно, так же при гангрене руку
Дают на отсеченье, а потом…
Спасенье проклинают, как пальто…
Не жаль нас жизни, как хирургу.
И пальчиком шестым была моя любовь:
Излишество, уродство, шутовство стихий.
А жизнь смывает всё, как яростный прибой.
Без лишнего мне пальца не писать стихи.
По правде говоря, я смерть бы выбрал
За твой ночной горячечный верлибр.
Орфей и эвридика
Тебя мужчина уведёт, как Эвридику
И не оглянется как подобает мужикам.
Я оглянулся бы, певец и музыкант,
Хотя себе я, вроде, не вредитель.
Моя любовь – оглядка на тебя,
Чтоб я ни делал, ни думал, ни гадал.
И если где сглупил – так это второпях;
За пакости минутные терзаюсь я года.
А твой избранник выйдет невредимый;
Он уведёт из одиночества на свет.
Но я – Орфей. Не он. Ты – Эвридика!
Не слушай моих песен – деловой совет.
Живи, моя отрада!
Тебе ль стихов отрава?
Печать любви
Я подставлю солнцу батарею:
Лысину имею я в виду.
К пенсии я так поднаторею,
Что не затеряюсь и в аду
Потому что – гениальный грешник –
Загубил великую любовь.
Как подшипник, мне попал орешек:
Не раскусит вот такой любой.
Отпечатка пальца не оставил
На тебе – любви своей печать.
Я опаивал тебя стихов отравой:
Вот за это перед Богом отвечать.
Будут черти под котлом палить сонеты…
Слава Богу, смотришь веселей ты.
Нищета
Не осуждай, любимая, меня:
Все живём мы по своим законам.
Я себя на мелочь разменял;
Раздарил я пятаки знакомым.
А ведь был я новенький, как рубль;
Золотое выиграл бы счастье
И в стихах был нежен, а не груб,
Был бы я счастливчик. А сейчас я…
Вывернул я душу, как карман;
Как язык она прохожих дразнит…
Загубил я удивительный роман,
Пропустил я самый главный праздник.
Ни копейки не осталось за душой:
Не заметил как до нищеты дошёл…
Острый треугольник
Ты пройдёшь улыбаясь, слепая от счастья,
Не заметив меня и мой жалкий оскал.
Как слезами глаза несчастливца сочатся!
Как твою он улыбку полжизни искал!
«Будь счастливой, любимая…» - он кривыми губами
Прошептал заклинанье не веря в него.
Рад любви он своей: недужной, кабальной…
И вздохнув он добавит потом: «Ничего…
Ничего, что любимка от счастья слепая.
Пусть от горя она не прозреет вовек.
Пусть сыночек её не растёт шалопаем
И не будет как я без царя в голове».
(Он, конечно же, я. Ты – бессмертная – ты.
Муж – который тебе выбирает цветы.)
Третий ребёнок
Если б ты знала сколько на это
Вложено времени, нервов и сил,
Ты бы спасибо сказала поэту;
Я б об улыбке тебя не просил.
Просто, конечно, пёрышком чиркать,
Ручка, она – не смычок иль резец…
Что-то в поэтах от клоунов цирка:
Для подражания не образец.
Есть, как быки – амбалы-поэты,
Но не страдавший душой – не поэт.
Вам не нужны прожектёров проекты
И воплощать их желающих нет.
Я тебя прощаю: ты пока ребёнок,
Третий мой ребёнок делающий больно.
Золотой удел
На дню встречались трижды иногда
И в том была своя закономерность.
Сейчас не то и правильно, наверно,
Любви мой ангел вено нагадал.
И нищий тот, кто многого хотел.
И счастлив тот, кто пониманье ценит.
А разнесчастный самый – циник.
И жалок этот… собиратель тел.
И лишь любовь превыше всех чудес.
Мне ты нужна и только – до зарезу!
И лишь вдвоём, как говорят, железно:
Моею быть – твой золотой удел!
Ну это я, конечно, перебрал:
Прости, сестрица, - куролесит брат.
Браконьер
С тобою говоря я так разволновался:
Что у меня аж руки затряслись!
Зато душа в таком сладчайшем вальсе,
А сердце - как ударник! – мой солист.
«Я брошу всё, коль долго будешь ждать!»
И ты ответила: «Ну, это – твоё дело…»
Хоть женихов твоих не сократился штат,
Великий грех до тридцати быть девой.
Тебе, я знаю, хочется любви:
Такой как в книгах, на экране.
Тебя мне, золотая рыбка, не ловить…
Но дожидается своего и крайний…
Ты выйдешь за счастливчика-лентяя.
Сорвавшаяся рыбка – золотая!
Оборотень
Ночной автобус и набит битком;
Протиснулся, пригрелся среди ближних…
Вдруг вижу – ты! – плеснули кипятком!
(Болячку глажу: приятно, не болит же.)
Та девушка – похожая – не ты…
Немного разгрузили; я – поближе.
Похожа в профиль. Милые черты…
(Таких до чёрта где-нибудь в Париже.)
Я усмехнулся. Изредка смотрел…
В какой-то миг я вздрогнул: ты же!
(Что равносильно: лицезреть Мирей
Матьё кондуктором и не в Париже.)
Я вновь опомнился, но искоса смотрел…
Ты – оборотень, что ли, тысячу чертей?!
Уголёк
Любви моей мой умирает уголёк…
Как стоп-сигнал он был недавно ярым.
Твой взгляд укором иногда кольнёт,
Но он меня уж не окатывает жаром.
Так умирает вечная любовь;
Умученную я спасти бессилен.
Тоска лишь в сердце сожаление и боль:
Тебе не нужен я с судьбой плешивой.
Так плюнь мне в душу, чтобы угль потух!
Я этой пыткой сладостной измучен!
Я в состоянье полусмерти перейду;
С улыбочкой скажу: «Любимая, мне лучше…»
Но ты подула, чтоб уменьшить боль
И вновь горит в душе моей любовь!
Гениальный сон
Вернись, вернись ко мне волшебный сон
В котором ты женой стать согласилась!
О, чувств моих неведомая сила!
(Как я вернуть хотел бы это всё!)
Тянусь поцеловать. «Я целовал тебя? –
Да, целовал! Ты вспомни, милый!»
Сон гениальный сохраню я до могилы,
Пустую жизнь прикончить торопясь.
О, Боже мой, как я тебя любил!
О, Боже мой, что я с собою наделал?!
О, Боже мой, не оставляй надежда,
Дай силы ждать страдания терпя!
Как замерзающий я тёплым сном согрет.
Моя любимая -- мой золотой секрет!
Загадка
Как воскресить все ощущения мои
И как вернуть утраченное счастье?
(Мы в гениальном сне единые – не части!)
Кого вернуть мне это всё молить?
Наверное, так надобно любить:
От счастья ощущая невесомость.
Каким я мог бы стать весёлым!
Как без тебя я сумрачен – увы!
Бессильные бумага и перо,
А слово – хрупкий с чувства слепок.
Как я люблю безудержно, нелепо,
К тебе на шаг не двинувшись вперёд.
Живи, любимая, я не хочу мешать.
Мне золото любви не переплавить в малыша.
Де жа вю
Нет, чувства не придумаешь во сне;
Нет, чувства и во сне реальны.
Какой было со мной ты рядом,
Что и любить немыслимо сильней!
Я наяву бесчувственный как труп;
Импровизации любовные – опасны!
Моя любовь к тебе в опале.
Прости меня ты, Христа ради, друг,
Что было мало строчек голубых.
Лежу в уютной и глубокой яме.
Мы до конца останемся друзьями.
Я не достоин был тебя любить
И в этих сладких ощущениях сгореть.
Так понял я в чём наркомании секрет…
Писарь
Как нехотя я переписывать берусь:
Очередная на душе наколка;
Меня любовь измучила настолько –
Перечитать себя боюсь я, трус.
Мои стихи, конечно, не шедевр;
Писать я не умею как Петрарка –
Как он люблю и это мне отрадно.
И как Лаура - ты, избранница из дев.
Скрипя зубами за перо берусь:
Перепишу разборчивей, получше.
Как кактус чёрный и колючий
Цвету сегодня – это, всё же, плюс.
Мой плюс похожий на могильный крест
Тебя пусть не пугает, эталон невест.
Праздник
Опять болячку авторучкой ковырять;
Садистское, читатель, сладострастье.
И за любовь: кивок да «здрасте»
Или улыбка (сладкий вариант).
И радость пронести - босому – по ковру
И по земле опять: неровной, грязной…
Великий мой и жалкий праздник –
Тебя увидеть. Я как ребёнок говорю
Одно лишь слово – но какое! – «здравствуй».
Здоровой будь счастливой, ангел!
Весь мир опять в небесной манке,
А я цвету впустую – (чёрт злорадствуй!)
И наполняюсь я , как ртутью, ропотом:
Не хочу! Не буду! Пропади всё пропадом!
Цирковой осёл
Когда-нибудь, потом я стану старым, лысым
И напишу последний, акварельный цикл:
Где буду вспоминать моей любви актрису,
Что не сыграла роль и получился цирк;
Где бегал по арене некий клоун Шура,
А ты сидела близко и хохоча до слёз
Меня представив мужем, вдруг усмехнулась жутко,
А я тебе не верил, протестовал ослом.
Я был упрям в любви, как серенький мой братик
И тем себя сгубил и всех вокруг себя.
А ты вот прожила в счастливом долгом браке
Меня не знаю чем когда-то ослепя.
Не я и не стихи, тебе мы не чета.
И мой последний цикл тебе не прочитать.
Нить
Кончается тетрадь - кончается любовь.
Как, чёрт возьми, рассчитано всё точно!
А в сердце – дырочка откалибрована…
А капли крови, как цветочки…
Я через сердце нить строки тяну.
Нить золотая. Рвётся. Я нервничаю очень.
Не ждёт меня царевна в терему.
Не шепчет моё имя среди ночи.
За что меня так не любили? – не пойму!
Мой жалкий жребий, ты – для поэта.
Я для других старался, баламут,
И превратился чуть не в любоведа.
Как фокусник тяну, тяну из сердца нить…
Испачкались в крови? Извольте, извинить.
Миллиардер
Прощай, любовь моя, больше не встретимся!
Прощай последняя моя любовь!
Погибла в тайне ты засекреченная.
Я Ариадне вернул клубок.
Из лабиринта я страсти выбрался.
Теперь свободен и пуст, как труп.
От золотого погибла вируса
Моя душа, мой верный друг.
Как гвоздь я точку вобью последнюю,
Как в крышку гроба последний гвоздь.
Глаза больны мои не от базедовой;
От обречённости – больная гроздь.
Ни вина, ни слёз уж нету у меня, -
Только буквы – миллиард.
Среда
О, если б знать, что там в твоей душе? –
Какой бы можно написать роман!
Ты для меня – рассветная – туман.
И я не из парнасских торгашей.
Придумывать тебя, живую, не хочу!
Я знать хочу, что думаешь ты, дорогая
И даже то как ты меня ругаешь
И комплиментики поэту-лихачу.
Я – хохочу… Мне это не дано узнать.
Всё это ты в себе как в сейфе похоронишь.
Я не подлец. Я просто нехороший:
Бездарно жил, бездарно был женат.
Талантливо любил тебя, талантливо страдал.
Нас не заела – слопала среда.
Начальник
Тебе досталась, детка, лотерейка
И выигрыш – один – на сотню лет.
Как я люблю – так любят суперредко.
Как муравей с прицепом я нелеп.
Тащу любовь – сизифовский валун.
Как тяжко мне ты даже не представишь.
Душой -- Геракл, а силой не хвалюсь.
Поэты вечно без пристанищ.
Я – одиночка. Я – Сизиф любви.
Моя работа не бессмысленна и не смешная.
Поэт, ты эстафетный валунок лови!
Вон – тень Петрарки -- между нами.
С таким начальником мы, пиит, не пропадём!
Смелей, поэт, -- твой начинается подъём!
Обои
Мы оклеим сонетами стены каморки,-
Пусть любви нашей логово расцветёт!
И пусть гости уносят от нас анекдот,
Пусть уносят в любви своей морги…
Пусть с моими стихами выпускают обои
Через сто, через двести, через парочку лет…
Я от лампы тебя, от ночной, не ослеп.
Нам бессмертья, любимая, хватит обоим.
Это сказка, конечно, но правда души.
Я черновиками дачу оклею
И целуя сонеты, сползу, околею…
Только лампу любви не дано потушить!
Умирают красиво, - что возьмёте с поэта?
Он и кожу с себя сдерёт на шпалеры!
Страшненькая любовь
Легенда? Правда? Паганини кисть
Была обезображена болезнью,
Последствия которой столь полезны
Что можно усмотреть Всевышнего корысть.
Моя любовь в колодках родилась
И моё сердце неслучайно уронили.
Поэт как обожжённый, он ранимый, -
Поосторожнее! Такие вот дела.
И мои песни исковерканной любви
Заставят, может, не любивших вздрогнуть;
Заблудших выведут, быть может, на дорогу,
А моим близким принесут рубли.
Рыдай моя любовь, как скрипка Паганини!
Но скрипача фальшивого вы прогоните.
Корень
Ударит молния в песок –
Стеклянный выйдет слепок.
И ты стопой босой
Наступишь и нелепый
Мой корень извлечёшь…
О нём мечтал я с детства;
Моей любви лицо
Ужасное, -- издержка.
Растёт пусть у тебя
Любви стеклянный корень…
А слёзы ягод на стеблях –
Ты соберёшь их в горе.
По мне, берёзонька, твой сок?
Лишь на зубах скрипит песок…
Прыжки в высоту
Поздняя осень: слякоть, дожди;
Время тоскливое, грязное, стылое…
Не откупился я, вечный должник;
Неуютно, нелепо и стыдно.
Невысоко – шесть тысяч вольт;
Я желал бы огнём омыться!
Только – трус от рождения, вот…
Впереди зима, как амнистия.
Умереть! Умереть! Умереть!
Ничего и никто мне не нужен!
Панихидных сколько мне лет
Пережить удастся, недужа?
Осень поздняя кончится скоро.
Ты не смотришь. Даже – с укором.
Подражатель
Проходишь ты, а мне уж всё равно:
Нить золотую бури, друг, порвали.
А я любил тебя, как брат мой Сирано
Де Бержерак. Знаком тебе? Едва ли…
А как она сказала: «Да будь он тлёй –
Я б полюбила за любовь такую!»
Не для меня ты, дева, -- всё долой.
Как тетерев не токовать… Не растолкую.
Я умер для тебя давным-давно…
Что с мёртвым толку, милая, общаться?
Меня ты вспомнишь как увидишь Сирано,
Но это ведь телеспектакль о счастье.
Тебе достался выигрыш как в спортлото,
А ты не знаешь куда сбагрить зо-ло-то!
Подарок
Вспомнишь после и бестолково…
Что любовь нам чужая, друг?
Ничего между нами такого.
Но однажды ты вспомнишь вдруг
Бесполезный мой райский подарок.
Чёрта ль толку в чужой любви?!
Запах строчек моих скипидарный…
Ты слезами хоть раз захлебнись!
Есть меня любившая долго,
Может быть, ещё любит сейчас;
Горько плакала недотрога,
Как берёза слезою сочась…
«Я люблю за то, что он – любит;
А любить за так: это -- глупость!»
Помада
Я во сне публично целую;
Только нету вкуса у губ…
Тёплой ночью, прожектор лунный,
Ты молчание не усугубь
Той тоски, что таю я молча…
Без любви ты мне не нужна;
Бывшелюб не нужен, милочек,
И во сне ты мне не жена.
И стою я никчёмный, помятый;
Целовать не хочу я ещё…
Ах, испачкай губной помадой
Полотно побледневших щёк!
Как посмертная слава поэту
Ты нужна мне. Да поздно про это…
Василёк
В правописании я не силён,
Зато трезвый, как карандаш.
Душу – меж страниц василёк –
Осмеянию не предашь?
Разве можно с любовью шутить?
И, тем более, с болью чужой?
Не любить – удел нищеты!
Я любил. А сизифов валун тяжёл…
Ты прости – не хватило сил умереть;
Дальше жить хватило стыда.
Твоих глаз дорогих – из редких монет –
Всё ты купишь на них без труда.
Двоеточь моих глаз – после слова «люблю» -
Точки не хватает – пули в лоб!
Хрипота
Пожалуй всё. Конец. И мельком не взглянула,
Тебе меня не жаль – апатия одна.
Свети моя любовь, настольная гнилушка!
И чашу я свою исчерпаю до дна.
Я от любви устал как от болезни страшной.
Как от щекотки я – от счастья хохотал!
Тебя я воспевал, да вот – перестарался;
В моих стихах давно хроническая хрипота.
Загублена любовь бездарно и жестоко.
Кто в этом виноват – сам чёрт не разберёт!..
Себя да ближних я страданьями издёргал.
И больше я любить зарёкся наперёд.
Я так тебя любил, что ты смотреть не хочешь…
Что ж, отдохни, мой друг, и ты устала. Очень.
Чёрный
Я – чёрный человек. Я – негр тоски!
И борода моя – намордник чёрный.
Я чёрной пастою пишу стихи
И как чугун я чёрен закопчённый.
И чёрный свитерок мне душу укрывает,
А в ней – черным-черно -- ночь и тоска.
Не радуга ты мне, а чёрная кривая.
Не школьная я весь, но чёрная доска.
Учитесь вы по мне! Да обелите мелом!
Я в чёрных сапогах по черноте бреду…
Себя я очернил нелепо, неумело…
Не вспомнишь ты лицо, запомнишь бо-ро-ду!
Да, увлеченья чернотой опасны:
Цвет траура, но и весенней пашни.
Минотавр
Я не хочу, чтоб ты умирала, -
Живи любимая любовь!
Моя возлюбленная, ты мне рада?
Взгляни в окно: там золотой клубок
Луны. Нить Ариадны, умоляю, дай!
И я с судьбой сражусь, как с Минотавроим!
В глазах твоих: не нужен я и даром…
Как ты свежа, сильна и молода.
И это не Луна – сизифовский валун;
Я обкатал его – любуйся! – как подшипник.
Я кровь чернил, как умирающий волью.
Моя любовь – умнейшая ошибка.
Тушь разлили чёрную – ночь.
Золотая точка Луны. Но…
Болеро
Ах, этот длинный сон, давно ты мне не снился!
Как долго ты со мной на этот раз была…
И я про всё забыл, забыл и про сынишек,
Лишь музыка одна как болеро плыла.
Я счастлив был во сне, а наяву не помню.
Я душу, как лягушку для опытов разъял!
Я жизнь перечеркнул японским харакири
И не заметил смерть никто, мои друзья.
Любовь – прекрасный сон, но надобно проснуться.
Что впереди у нас неведомо пока.
Я отработал срок – «опаснейший преступник»;
Теперь я не люблю, но за любовь – бокал!
Подъемлю своё сердце, дорогие братья!
Ещё работает железный аппаратик…
Иголка
И вздрогнул я увидев вновь тебя;
Со дна души вновь поднялась иголка –
Акулою – торпедою – опять…
И горестно и больно мне и жалко.
В моей душе блуждающая боль
Мне даёт покоя днём и ночью.
Ах, бедная моя, несчастная любовь!
Ах, мой хранитель-ангелочек!
Я для тебя опасен: те не подходи,
Ведь страсть моя тебя, как взрыв погубит!
Я заражён, заряжен – прочь! – к холостым;
Я грязен – чёрен, потому что я обуглен.
Мишенью сердце плещет, как флажок…
О, глаз твоих целительный ожог!
Скарабей
Катает Землю Солнце, как Сизиф;
А я любовь свою, как жук навозный.
И быть нам вместе невозможно.
Как яд из глаз не выдавлю слезы.
А жук я тот ещё, - я скарабей!
Мой вечный траур несмываем…
Вы нами недовольны, а мы – вами…
Поэт – коллекционер скорбей.
В подшипнике навозном, грубо говоря,
Не яйца чудака – любовь там, бриллиант.
Я для тебя, мил друг, не вариант;
А ты мне – Нобелевский гонорар.
Я – жук навозный, поэтичней – скарабей.
Скорей убей! Скорей убей! Убей!
Формула любви
Не любила, любить не умела,
Даже я тебя не научил.
Я пишу это лунным мелом
Крупно на доске ночи.
Непонятливая ты ученица
И ленивая, - ночью спишь.
Я давно тобой уценился
И цена мне – тройная – шиш!
Лунным мелом испачкал щёки,
Как покойник, - не страшно тебе?
Нет и нет! – не свожу я счёты
Не с судьбой, не с причиной бед.
Мне хотелось формулу вывести.
Не удалось. Не Галуа Эваристик!
Потёмки
Похоже, я не существую для тебя:
Проходишь мимо и не замечаешь…
Я тоже мимо, торопясь –
Мельчаем…
Не слезами моё ты имя смыла;
Не для меня сверкает твой бриллиант;
Твоим не смог бы стать я смыслом,-
Бледноват.
Твоя душа – лирические потёмки,
Что в ней – известно лишь тебе…
Ты безразличьем ужаснёшь потомков.
Но не теперь.
Не трогайте её, потомки, недотрогу;
Каждый выбирает по себе дорогу.
Соль
Да, я по-прежнему люблю тебя,
Лишь стоило немного нам поговорить.
А я уж думал: кончу век убого
В слезах, в вине свою любовь топя.
Моя любовь не кончилась к тебе;
Она умрёт с моею смертью вместе.
Короткий век мой будет местью
За всё что я, любимая, перетерпел,
За все несчастья, что принёс другим,
За счастье так любить неразделённо.
Кто не любил, тот прожил идиотом!
Как вы без соли не загнулись, дураки?!
Соль слёз любви – она и жизни соль.
Ты дождалась меня прекрасная Ассоль!
Свет
Бросил курить, хоть было и трудно.
Видеть тебя перестал – не забыл.
Светом ты входишь каждое утро
И начинаются пляски обид.
А на кого, чёрт возьми, обижаться,
Если расчётливо так я сглупил?!
Быт, как смирительная пижама,-
Цветом не выкрасишь голубым.
Нет, не привыкнешь к жажде и голоду;
Видно любить до конца суждено!
В вену заправил – дурак я! – иголочку;
К сердцу причалит в чёрный денёк.
Умная глупость – любовь бесконечная!
Я пошутил, пошутил я, конечно же…
Тост
Не исполнится - о, любимая!-
В новогоднюю звёздную ночь…
Мне слова губами лепимые
Вслух высказывать – боль – невмочь!
Пусть же всё, любимая, тайное
Станет явью в Новом году.
Не напрасно ты отцветаешь;
Не достанься – молю! – скоту.
Не растопишь чернилами сердце,
А горячих я слёз не лью!..
Может, смерть и лучшее средство;
Я тебе совершенно не люб.
Пусть трассирующие в бокале,
Как сонета слова – боками…
Финал
Как любовь ты прекрасна, любимая, Радость!
Но улыбку ты мне не подаришь теперь.
А судьбу обвинять все мы прытки, горазды;
Мы виновников ищем безвозвратных потерь.
Не губите любимых! – моё это кредо.
О, любимая, сделай рискованный шаг!
В нашем мире любовь – драгоценная редкость
И в слепую всё ищет половинку душа.
Ты рискни, моя Радость! Ты живи, моё счастье!
Не получится, - что ж, я всегда под рукой;
Запасной твой игрок и ненужный сейчас я,
За смиренье плачу я ценой дорогой.
Я перо ещё только на треть иступил…
Не другому тебя, я – судьбе уступил.