Смертельно боль уста сковала, нет сил о милости просить,
арена громко ликовала, ты пал и некому простить...
«Палач» изранен после боя, поверженный лежал в пыли...
Финал трагичен для героя, но не печален для толпы.
Финальной сцены ждал Акрополь, трибуны стыли в ожидании,
под звон литавр и медный вопль приговорён без оправдания…
Устал ты, выбился из сил, пора сойти со пьедестала,
ты ни о чём их не просил, прости же их, смерть обретая.
Смирись невольник - ловчий смерти, позор свой вытерпеть успей,
ты беглый раб и рыцарь чести, умри свободным без цепей!
Отдай свой долг за что не зная, нет доли выпавшей глупей,
в себя тупой клинок вонзая, ты чашу горькую допей.
Последний раз срази трибуны своей улыбкой на устах -
от злого рока до фортуны взойдёт кто презирает страх!
Скупая смерть тебе награда за честный бой! Таких немало
хранил ты в памяти своей, ты сам карал гонцов из ада,
ты жизнь дарил к восторгу зала, ты их кумир! Кумира слава
с тобой, димахер*, умирала…
Роль сыграна как на премьере, восторжен зал, ему всё мало…
Познавшим смерть не на примере за жизнь цепляться не пристало,
не стоит думать о потере презревшим смерть, на смерть идущих -
в кровавых играх, жизнь крадущих, не жди пощады от живущих...
От этих сцен до сцен грядущих Афины славят Диониса,
здесь сам Сократ в садах цветущих отравлен ядом бенефиса.
Средневековье утопало в крови предательств и обмана,
но был герой и был палач, и их известны имена,
и, если раздавался плач, об этом знала старина...
Но мы живём в другое время - в нём жизнь не стоит ни гроша,
мы устаём от фетиша, ярмо волочим не спеша
от трапезы до барыша, забыв про собственное племя...
Так и уйдём, коль вспомнить бремя...
****************************************************
*Димахер (от греческого «;;;;;;;;;;» — «носящий два кинжала»). Использовали два меча, по одному в каждой руке[1]. Сражались без шлема и щита. Одеты были в короткую мягкую тунику, руки и ноги перебинтованы тугими повязками, иногда носили поножи.
Изд.2012