задолго до картошки и империи,
до жалости и ярости слепой,
земля была слегка покрыта перьями,
но только уж никак не скорлупой.
я складывал слова и сыпал перлами,
болел и креп, разведывал и дрых,
а все вокруг меня казались первыми,
и не было вокруг меня вторых.
со временем все выучились хмуриться,
бездействовать и радоваться всласть.
но никого не волновала курица,
и в частности – зачем она неслась.