Однажды я поехала с работы домой окольными путями, через станцию. В этих краях я бывала довольно редко, вот и решила сделать крюк - пройтись по магазинам. Раньше я работала здесь у станции в мясном магазинчике. Все окрестные собаки были моими лучшими друзьями, каждый раз облавы на них становились для меня личной драмой. Новые собаки приходили на освободившееся место очень скоро, отстрел никак не способствовал уменьшению их количества. Незадолго до моего увольнения из магазина, слуги народа в очередной раз дали команду перебить всех бродячих собак.
С тех пор прошло шесть лет. Я шла по дороге и вспоминала собак, самое светлое пятно моей магазинной работы. И тут я увидела Буяна! Это был совсем уже старый пёс с шерстью неопределенного цвета. Он лежал на солнышке, привалившись к забору. Сначала я даже засомневалась, неужели он? Буян пропал после облавы. Все собаки тогда пропали.
- Буян, Буяша, - позвала я тихим голосом.
Пёс встрепенулся и посмотрел на меня настороженно, повернув на бок свою огромную голову. Да, это был он! Буян с трудом встал, шатаясь, подошел ближе и пытался рассмотреть меня. Он, похоже, почти ослеп, воспаленные веки отвисли, глаза слезились.
- Буяшенька, где же ты пропадал, родной? – я говорила почти шепотом, чтобы не спугнуть собаку. Буян стоял на месте, было понятно - он меня не признает. Но я не сдавалась, я всё говорила и говорила, а Буян всё не вспоминал и не вспоминал. Вдруг пёс резко подался вперед и сунул мне под руку свою голову, похожую на побитую молью грязную меховую шапку. Я погладила его пыльный, нагретый солнцем лоб. Достав из сумки дежурный пакет с сухим кормом и предложив Буяше перекусить, я поняла, что зубов у него почти не осталось…
- Как же ты выживаешь, дружочек? – мой вопрос повис в воздухе.
Буян усердно, но безуспешно катал во рту шарик сухого корма. Я подумала, может быть, цыгане кормят его кашей? Буян ведь не был бездомным – он был цыганским.
Первый раз я увидела Буяна, когда в наш крохотный магазинчик ввалилась толпа цыган. Они говорили все сразу, очень громко и требовательно, при этом, не забывая, как следует всё запутать. Хорошо, что мы работали по двое – одна отпускала товар, вторая караулила цыган. С цыганскими детьми была отдельная история, они хватали яйца с прилавка и убегали с ними на улицу. Доказать потом что-то было уже невозможно, каждый цыганский покупатель, говорил, что это не его ребенок и платить он не будет. Когда дети полей и лесов заходили к нам за покупками, это было сродни стихийному бедствию. Буян работал у них охранником. Любой человек, проходящий мимо многочисленных сумок, брошенных у дверей магазина, понимал, что большая белая собака с рыжими пятнами на спине, сидит здесь не зря.
Когда Буян хорошенько изучил маршрут, он стал прибегать к магазину один. В свободное от работы время он сидел с загадочным видом у дверей нашего магазинчика и даже угощался с удовольствием куриными потрохами, но трогать себя не разрешал. Приручался Буян долго. Со временем сердце его оттаяло, но даже когда Буян стал для нас почти родным, при цыганах он всё равно делал вид, что нас не знает. Мы от всей души веселились над его безразличной мордой. Особенно весело было, когда Буяша, проводив своих работодателей, прибегал поздороваться. Он выглядел очень виноватым, весь его вид говорил: «простите, работа такая».
Пора было уходить и я, нагладив Буяна, оставила его у забора под солнышком в обнимку с приличной горкой сухого корма, которого беззубой собаке должно было хватить надолго. Чувствуя себя едва ли ни самым счастливым человеком на свете, я подумала, как мало, в сущности, мне нужно для счастья – достаточно просто увидеть старого друга.