Это, братцы, не беда,
Если вьюги-холода,
Если у порога лютый ворог,
А пришла беда тогда,
Если годы, как вода,
Если сам себе уже не дорог.
Притомился я, друзья,
Мочи больше нет,
Вороньем кружат печали-хвори.
Вы закройте мне глаза
Парою монет –
Уплатить паромщику на море.
Наши белые челны
Пусть плывут, обречены –
До рассвета примет их пучина.
Там, бесплотен, невесом,
Ходит дном Великий Сом –
Все воздаст пришедшим чин по чину…
Или в поле у реки,
Где ромашки-васильки,
Закопайте вы меня до срока.
И в апреле прорасту,
Чтоб терновому кусту
Сам-себя царапать одиноко.
А вокруг – на брата брат,
Меч кровавой сече рад,
И никто меня не помнит даже…
Лишь безмерно далека,
Высь качает облака,
Да несут утесы свою стражу.
А вокруг все глад да мор,
Да крадет у вора вор,
Да моря огня, да реки водки.
Да разрушены дома,
Пепелище да чума,
Да народ разбойный режет глотки…
Но однажды грянет гром,
Воды выплюнут паром,
Пашня изойдет горячим паром.
И сорвется Слово с уст,
Зацветет терновый куст -
Вновь все твари любятся по парам.
Как вы, братцы, без меня?
Дайте меч мне да коня,
Для любви готов я и для сечи.
По весне приду домой -
Эй, встречайте, я живой!
Но никто не выйдет мне навстречу…
Это, братцы, не беда,
Если вьюги-холода,
Если у порога лютый ворог,
А пришла беда тогда,
Если годы, как вода,
Если сам себе уже не дорог…