Спина твоя не бархат вовсе, но теплее места
Надёжнее, не знала никогда.
Быть может только возле раненого сердца,
Познавшего распятие христа.
Я наблюдала много перестрелок:
Убитая промозглая душа
Поранила своим неизлеченьем,
Вонзила пропасти осколочной в меня.
Ты, тот чьи образы и руки
Так невозможно совпадают с красотой.
Ты тот, кого мне интересно кушать
А это в дефиците, мой родной.
Мне б о пороги биться, клясться,
Нагою быть, склонясь гордо и прося ещё
Потешиться со мною в ванной, быть пеной -
Покрывать всё мраморное тело до зубов.
Но я не смею, слишком уж всвышне
Уж слишком я не та, как видишь ты
И разве я могу читать тебе те книжки
Истории, улыбки и прыжки... Приснишься?
Вот видишь, я сбиваю тембр игры.
Перебиваюсь парой-тройкой песен,
Чтоб передать невидимую нить,
Что в километрах измерять так лестно.
Но я не смею этого уметь.
Мне тесно в собственных висках, запасов
Отчаянно, безмерно не хватает
И как ещё мне передать тебе сто вёсен,
Что мир немерено предательством опасен
Что ты моя единственная плесень,
Оседшая живейшим организмом
И вызвавшая бурю многоцветий.
Как показать, что аллерген - прелесен?
Как сделать так, чтоб всех 12 кресел
Хватило нам на все 12 дёсен.
И лестницей под небо - мир не срезан,
А выжжен угольком для нас с тобою.
Садись и наблюдай как я танцую,
Нечаянно пытаясь улыбаться.
И лишь бы не споткнуться в этом танце,
И лишь бы не разрывом связок оказаться.