Ты полюбил еврейку и боишься
Назвать её еврейкой. Словно вор,
Ты глаз своих неискренних стыдишься,
Но всё равно заводишь разговор
Про кровь Христа, казнённого Пилатом,
Какой был пуще Ирода жесток,
И всё твердишь: «Они ж не виноваты.
За что ж их так не любит Бог?..»
Она умна, красива и за нею
Ты будешь, как за каменной стеной.
Чего ж ещё? Навряд ли кто посмеет
Тебя корить столь выгодной женой.
Но ты кричишь: «Она же дочь Давида,
Как Богородица, как бедная Рахиль!..»,
Забыв, что той же дочерью Давида
Была и хитрая Эсфирь.
«Не верю я, что наши с нею дети, -
Внушаешь ты, бедняга, сам себе, -
Забудут родину. Милей всего на свете
Им будет Русь, как мне, или тебе…»
Не будет, друг, как это ни печально.
В их матерью разбавленной крови,
В сердцах их, равнодушных изначально,
Не будет к родине любви.
Быть может, Бог простит им грех народа,
Предательски распявшего Христа,
Быть может, наша русская природа
Пригреет их у своего Креста.
Быть может, даже старцы от Сиона,
Причисленные к сонмищу Святых,
Их будут ждать на Небе, но Мамона,
Поверь мне, не отпустит их.
Скорей и ты найдёшь в её объятьях
Отраду для измученной души,
И уж тебя напрасно буду ждать я –
Ты не придёшь, хотя и будешь жить
Всё в этой же расхристанной России,
У тех же наших отческих могил,
Где ожидать еврейского Мессию
Спаситель не благословил.