Она была дорогой к храму,
И без нее, я бы зачах.
Я вдруг увидел панораму,
Во всевозможных мелочах.
Мне в ней, привидилась святая,
Освобожденная из пут,
Сказала, в воздухе витая:-
" Меня, Египетской зовут."
Ну вот и я дождался знака,
И мог бы с нею улететь,
Что не мешало мне однако,
Её, как женщину хотеть.
Я духом сразу обеднею,
Умоюсь праведной слезой,
И грешным телом, только с нею,
Обвитый, трепетной лозой.
Ты появилась в одночасье,
И появилась неспроста,
Сказал я ей:-" Ты мое счастье!"
Она прикрыла мне уста:-
" Был мною, грех отца, уменьшен,
Тебе явилась неспроста,
Я буду первою из женщин,
Но все равно после Христа."
Я целовал твою ладошку,
Прикрывшей этот грешный рот,
Ты успокоила, как крошку,
Все изложив наоборот.
Я на коленях, как иначе,
К ней головою, весь в поту,
Перекрестила, в тихом плаче,
Прижала молча к животу.
Затем, как будто маску скинув,
Ты тихо приказала:-" Встать,"
Немые взгляды сверху кинув,
Чтоб быть Марией, перестать.
Я сразу встал. Как у порога.
Тебя, любой, я обожал,
Ты посмотрев, сказала строго:-
" Ты двум святым тут задолжал.
У Храма Рождества Христова,
Я буду, у Святых ворот,
Во имя третьего святого,
Мы снимем этот приворот.
Дожить до завтрашнего утра,
Из дома нынче не ногой,
И если ты поступишь мудро,
Не станешь дьявола слугой.
Ты жертва призрачного сглаза,
И Александры сеть, вокруг,
Ты бойся порченого глаза,
И даже больше, её рук.
Ну все, иди, не жду ответа,
И хватит долго о пустом,"
Заплачет вдруг Елизавета,
Мне спину, осенив крестом.
Я побреду, брести не долго,
Сейчас над страхами смеюсь,
Я раньше не боялся волка,
Теперь девчонки я боюсь.
Ну Лиза, ты наверно злюка,
Ведь надо было напугать,
Вдруг вижу: суета у люка,
И я рванулся помогать.
Вот так идешь и нету крышки,
Вот оступился, и каюк,
Не пожалел бы я и вышки,
Тем, что не закрыли этот люк.
Старик, старуха, рядом с краю,
Мужик склонился, достает:-
" Да помоги же, Бога раю,
Перехватить мне, не дает."
Я, тело, удержал за плечи,
Затылок спутанных волос,
Да тяжело, какие речи,
Я удержу, хоть не Колосс.
Не удержу, скользит бедняга,
Так тяжело, что хоть кидай,
Я не какой нибудь там Яго,
Я ей кричу:-" Ты руку, дай!"
Схватилась, держится, ей Богу,
И я её, наверх тяну,
Мне ломит спину, больно ногу,
( Как будто искупал вину.)
И те что рядом, вдруг пропали,
Все, как то испарились вдруг,
Как будто тоже вниз упали,
Мне не хватает пары рук.
Мне тяжело, хоть матюгайся,
Так тяжело, что хоть божись,
Я ей кричу:-" Ты не пугайся,"
Я ей кричу:-" Ну ты, держись!"
Я, неподатливое тело,
Из люка, с хрипом, волоку,
Она, у ног моих присела,
Присела, словно на лугу.
" Герой мой," шепчет:-" Избавитель!"
Я ей:-" Да ладно уж, не льсти,
Конечно, та еще обитель,
Ну хватит, руку отпусти."
И обнимает мои ноги,
И шепчет:-" Я ждала конца,"
Спросила:-" Трудно без подмоги?"
И волосы, сняла, с лица.
Куда не кинься, всюду Наши,
Мне захотелось, вдруг бежать,
... Лицо, глаза, и руки Саши,
Придется снова ублажать.
И снова, смотришь ты ехидно:-
" Что, мой податливый слуга,
Ты притомился очень, видно,
Раз так намылился в бега.
Но вот зачем такая спешка,
Ведь будет дождик моросить,"
А на губах её, усмешка,
И голос:-" Я хочу спросить.
За что не любишь в Саше, Катю?
Я что то, даже, не пойму,
Я, твоего, встречала батю,
И очень нравилась ему.
И те, любовные утехи,
Он предпочел из рук моих,
А две другие, для потехи,
Он знал, конечно всех троих.
Ну что ты замер, огорошен?
Что, откровения быстры?
И Антонине,... ты подброшен,
Ты просто сын, моей сестры.
Ты удивлен, что за напасти,
И как, такое, превозмочь,
Ты сын моей сестренки, Насти,
И Александра,... её дочь.
На тот момент, замужней дамой,
Из нас двоих, лишь я была,
Вот так для Саши стала мамой,
Хотя её, не родила.
Имела Настя, вид простушки,
И её доля, нелегка,
Что залетала от подушки,
Почти совсем без мужика.
Ну вот хорош, а то ославлю,
Не поздоровиться и мне.
Ну а тебя,... сейчас оставлю,
Я, с Сашею, наедине.