Не знаю, почему, но хочется поделиться
Метро. Красная ветка. Давка. Все куда-то едут с поразительно равнодушными лицами. Вот стоит высокий темноволосый остолоп подросткового возраста со свойственными этому возрасту заморочками замкнутого в своей неуверенности пацанишки – что написано на его остренькой мордочке. Едет, как и я – с наушниками в ушах, но явно прекрасно слышит происходящее вокруг.
Смотрю на другие лица: уставшие и уморенные старушки и дедушки; надменная тетенька бальзаковского возраста, явно считающая себя интеллигенцией (но способная покрыть стоэтажным матом, если случайно задеть по её некогда элегантной туфельке); вечные студенты, временные студенты и просто студенты; несколько закомплексованных молодых московских плюшек; парочка офисных работниц и куча мужичков с пивными пузиками, остренько поглядывающих на этих работниц. Вот такая вот компания – нужно ли говорить о духоте, запахе пота, разных женских духов и мужских одеколонов, попытках студентиков поговорить с соседом, стараясь перекричать шум метро? Это уже естественный фон всех поездок.
В наушниках играет нечто вроде «Karunesh”, держаться не за что(везде люди), стараюсь держать равновесия при хач-тормозах и разгонах машиниста (как в маршрутке еду, ей-ей).
На одной из станций в вагон входит пожилой, но удивительно живой человек. Не в плане суетливый или неспокойный - просто какой-то свободный, с блеском в глазах. Ну, естественно, что сесть ему некуда, а держаться тоже не за что. Тогда он, не растерявшись, при очередном хач-тормозе машиниста, хватается за плечо подростка. Тот с абсолютно философским видом оглянулся через плечо, и на вопрос-просьбу мужчины «простите, можно я за Ваше плечо подержусь, молодой человек?» ответил флегматичным кивком головы.
Я даже несколько удивилась такому развитию событий – ну да ладно.
На парке культуры в вагон входят пятеро высоких, очень официально и цивильно одетых парней лет 25-ти. К этому времени живой человек уже стоял по левую руку от меня, держать за поручень, а эти парни кружочком встали впереди и весело активно разговаривали – без мата, но весьма жизнерадостно. Правда, их пиджаки не могли скрыть военной осанки и выдержки, и я почему-то невольно стала прикидывать, а сколько в каждом из них роста. Парни – как у батьки Черномора на подбор: славяне с широкими спинами, высокого роста и явно хорошей физической формы. Короче, весьма приятные типы (не зря пивные пузатики так недовольно морщились при их виде, а квази-интеллигентная тётенька притворилась Василисой Прекрасной).
И тут я начинаю терять равновесие и заваливаться на широкие спины этих парней, но сильная мужская рука удерживает меня за левую руку.
Несколько смутившись(а от невозможности достать хоть один наушник, смутившись ещё больше) я пролепетала «спасибо», на что получила в ответ улыбку и «Вы уж меня простите, что я так…»
- Да ничего страшного – махнула я рукой и улыбнулась в ответ.
-Хотя, девушка, знаете, на таких можно падать. Хорошие, порядочные, надежные парни. И Вам такого желаю найти.
- Спасибо («черт, ну что они обернулись и начали так глазеть на меня и этого пожилого человека?!»)
Улыбка – теплая и чуть насмешливая («неужели я уже такой снегирь?..») и продолжил:
-Запомните, как должно быть: муж – впереди, жена – сзади, посерёдке дочка, а сыновья с краёв. Пусть у Вас так будет!
Не успела сказать спасибо, как поезд судорожно дернулся, останавливаясь на станции «Фрунзенская», и мужчина, вежливо чуть поклонившись на прощание, вышел.
Вот такой, казалось бы весьма простой и обычный, но приятный случай.