Многие думают, что можно в миг изменить жизнь, переиграть "старое", изменить то что испорчено и нарушено. Писание говорит, что это не так. Исав ошибся: продал свое перевородство, пренебрег традициями отцов, увлекся суетным, потом судьба обернулась так, что он лишился и благословения. И этому нельзя никак помочь, жизнь понесет его по тому руслу, которое он сам себе предначертал в молодые годы...
«НЕУЖЕЛИ, ОТЕЦ МОЙ,
ОДНО У ТЕБЯ БЛАГОСЛОВЕНИЕ?»
1
Лишь Иаков вышел от отца,
Как брат уже спешит туда,
Усталый, взмокший, весь в поту…
Как-то в этот день ему
С охотой явно не везло.
Всё складывалось, как назло:
То спотыкался конь тогда,
Когда летела в цель стрела,
То уже будучи в силках,
Даже не понятно как,
Чуть ли прямо не из рук,
Вырывалась птица вдруг.
Раздражён Исав, взбешён:
«Ну и придумал дед закон:
Тьфу! На чужое ни-ни-ни!
Вот сам его-то и блюди!»
И с силою стегнув коня,
Помчал на частные поля.
Но вновь добыча ускользает
И только время он теряет.
И вдруг сжалилась судьба -
Попала в цель его стрела.
И вот, как вихрь с добычей той,
Летит Исав стремглав домой.
Отстранив и слуг, и жён,
Сам для отца готовит он.
Сам потрошит, сам приправляет
Всем сердцем угодить желает.
2
И вот Исав перед шатром
С самоуверенным лицом,
Держит серебряный поднос,
Он кушанье на нём принёс.
Исав сильною рукой,
Отбросил полог навесной,
Переступил через порог
И голосом, как гром, изрёк:
«Встань, отец! Поешь! Сын твой
Дичь наловил, принёс с собой,
Дабы, поев, душа твоя
Могла благословить меня!»
Темнеет Исаак лицом.
Из-за догадки в горле ком
Застрял и голоса лишил.
Но всё же он, набравшись сил,
И, надежды не теряя,
Промолвил, тяжело вздыхая:
«Ты - кто?!» Исав оторопел.
Он, выпучив глаза, глядел.
И, запинаясь, произнёс:
«Я сын, Исав, еду принёс!»
И, поспешно приближаясь,
Промолвил, нервно заикаясь:
«Я сделал всё, как ты хотел.
Я дичь принёс, чтоб ты поел…»
В миг побледнел Исаак, но вновь
К лицу прихлынула вдруг кровь.
Он дыханье затаил
И с трепетом в душе спросил:
«А кто же был здесь до тебя?
Он вкусно накормил меня;
Он тоже дичь мне наловил,
И я его благословил!»
Исав молчал, от вести той
Его пронзило, как стрелой.
Сказать он что-то попытался,
Но язык не подчинялся…
Тишина… Молчанье длится,
В нём напряжение таится.
Но вдруг слегка привстал Исаак
И медленно промолвил так:
«Что ж, значит, так тому и быть.
Ему с благословеньем жить!»
Исава гнев одолевает.
Он блюдо с пищею роняет,
Он мечется подобно льву,
Он в ноги бросился отцу:
«Отец мой, первенец ведь я.
Благослови же и меня!»
Вздохнул Исаак и отвечал:
«Благословенье брат твой взял».
И словно рык… звериный рык
Исав издал протяжный крик:
«Ну, братец! Ну и удалец!
Имя тебе не зря «Хитрец».
Вначале мне похлёбку дав, -
Вопил пронзительно Исав, -
Ты выманил мои права
На первородство… теперь я…, -
И льётся, как от раны стон, -
Благословения лишён!
Да… ловок… нечего сказать!
Запнул, запнул меня опять!»
В душе Исава ураган.
Глаза блестят… он словно пьян.
Но всё ж, сдержав себя с трудом,
Склонился низко пред отцом
И голосом, полным мольбы,
Воззвал: «А для меня ли ты
Не найдёшь благословенье?»
И замер в трепетном волненье.
Исаак насупился, молчит.
Мысль, словно червь, его сверлит:
(«Так-так… а я не знал, не знал,
Что первородство ты продал…
Значит, свыше решено –
Не для тебя, Исав, оно!»)
И голосом, подобным льду,
Ответил так отец ему:
«Что, сын мой, сделать для тебя?
Ведь Иакову отдал всё я:
И слуг моих, и весь мой дом,
Ему теперь владеть добром!»
Исав убит теми словами.
Глаза наполнились слезами
И, всхлипывая, как дитя,
Он снова умолял отца,
Глядя ему, как пёс в лицо:
«Отец! Ужели лишь одно
Благословенье у тебя?
Молю, благослови меня!!!»
Исаак, не шевелясь, сидел
И в небо синее глядел.
Вдруг с горечью промолвил он:
«Исав, ты будешь приземлён.
И потомки твои тоже,
Будут на тебя похожи.
От земного тука ты
Будешь собирать плоды.
Но от росы небесной, свыше,
Ты будешь становиться выше.
И хоть мечом ты будешь жить,
Всё ж брату станешь ты служить.
Но потом наступит время,
Сбросишь с выи это бремя!»
Умолк Исаак, а сын Исав
От гнева зубы крепко сжав,
Из шатра умчался вон,
Издав протяжный, громкий стон.
Сердце бешено стучало,
Грудь давило, разрывало…
Он бежал, бежал, бежал
И, как безумный, бормотал:
«Я б стёр с лица земли… убил…
Растоптал бы, задушил,
Тебя, поганец, хоть сейчас, -
Он кулаками злобно тряс. -
Но нет…, - он замедляет шаг, -
Не такой-то я дурак…
С тобой расправлюсь, Иаков, я
Потом… Лишь схороню отца…»
продолжение следует...