1
Цыгане шумною толпою, нарядив
Ванюшу в ярко-розовый носок,
Несут его выбрасывать с моста,
Ногой прижав щеколду у двери,
Чтобы она не мерзла на ветру.
2
И все бы хорошо, но соловей,
Мой друг, который в клетке не поет,
Запел, да так, что если бы не я,
Собрать налог с окрестных деревень
Не смог бы даже дядька Черномор.
3
Смахнув с плеча песчинку от манжет,
Спеши учить японский алфавит.
Напротив кладбища лопату подними,
И ветер наберет тебе в рукав
Душистых одуванчиков кило.
4
Кому не ведомо ношение очков,
Кто в шесть утра из дома не ушел,
Кому, на поле вбитый колосок,
Исполнит на рояле "Зоопарк",
Без очереди может не входить.
5
Всем розовым домам мое "мерси".
С высокой колокольни бытия
Гляжу на мир без горечи и слез,
Лишь изредка приподнимая взгляд,
Чтоб мимо рта не пронести кусок.
6
Спаси ромашку, страстный корифей.
Поставит памятник тебе рабочий люд.
Стряхнув с давно простроченных штанов
Пыльцу сгоревших ныне деревень,
В пылу войны не забывай про сыр.
7
Гранит, приятно тающий во рту,
Придал оскомине какой-то странный вкус,
Как будто по железным проводам
Не ток течет, а талая вода,
В квартиры наши заходя порой.
8
Смешно и сыро жаждущим любить
Настойку из копченых пауков,
С поличным пойманных под новую Луной,
Пустивших корни глубоко назад.
Такое снится только лесникам.
9
По выжженным просторам Костромы
Влача свое унылое чело,
Шел человек с прозрачным рюкзаком
В пилотке, лихо скошенной на нос,
И в черных, но зеленых сапогах.
10
Аркадий Николаич не спроста
Сушил на солнце найденный припой.
Теперь его доверчивый студент
Со всей отвагой изменив ему,
Степенно чешет за грузовиком.
11
Теперь о звездах. Как я мог уснуть,
Когда розовощекий Аполлон
Динамил архимедовы ступни
Из красного аральского стекла,
Добытого у газовой плиты.
12
А на мосту снимался кинофильм,
И дирижер в который уже раз
Печной трубою подстригал кусты.
Смотрел на это с высоты карниз,
Во фляжку разливая кипяток.
13
Вокруг меня сплошной зеленый цвет,
Не от весны, а оттого, что здесь
Четыре сотни мятых огурцов,
Прекрасно гармонируя с рекой,
Пытаются не вытоптать газон.
14
Наверное, я слишком долго жил
Напротив водосточного крыльца.
Теперь, чтобы движением руки
Поднять завесу пыли за спиной
И речи быть не может обо мне.
15
Романтика старушки с колесом
В обнимку с отъезжающим в Перу
Послом одной из местных директрис.
Романтика расплавленных столбов,
Калош, не поделивших водоем.
16
Из века в век сиреневая мгла
Скрывала от меня твое лицо.
Я навсегда у сердца сохраню
Частицу твоей выпуклой губы,
Твоих больших мозолистых бровей.
17
Под утро день зашел за пъедестал,
И там прожил до следующих вьюг.
Семейной сцене предпочтя балет,
А ярым аспиранткам саквояж,
Вагонный сторож вышел на тропу.
18
Открой глаза, как летом карусель
На неотрепетированный пляж
Выкидывает внешнюю среду.
Теперь закрой, как киевский сифон,
Как ватная байдарочная тень.
19
Не тот фасон, но нам не унывать,
Нам петь, и пить, и радоваться сну,
И новому забавному метро,
На тот худой конец, что ты как пес
Прибережешь для будущих детей.
20
И вот, когда я, наконец, дошел
Он говорит мне: "Ты ли это, брат?"
Ну не нахал? Короче я беру
И уношу гантели на балкон,
А ты как хочешь, так вот и живи.
21
Тем более, что Желтая река
На самом деле вовсе не из глаз,
И не течет, а громче, чем хоккей,
Со всех сторон дружинников собрав,
Укажет людям в будущее путь.
22
Доколе будет длиться канитель.
Верхом на пне, касаясь босяком
Своих тисков в накрашенном углу,
Мне сниться покоренный телефон.
Куда отсюда следует мораль?
23
Семейные штаны на Эверест
Поднял несокрушимый Гиппократ.
Но, отморозив правую ноздрю,
Завернут был в тибетские платки,
Пушистые и мягкие на вкус.
24
Ты озабочен, словно никогда
Не знали твои пятки кочерги.
Ты бредишь, что к тебе залезут в рот,
Дотянуться до шейных позвонков.
Ты в этот вечер стал похож на дом.
25
Никто не станет разводить собак,
На Белый Дом отбрасывая тень.
За это можно заплатить щекой,
Разорванной до линии плеча.
Они на все способны ради щей.
26
Туда, куда уходят умирать
Продувшиеся в прах богатыри,
Под синим небом разведем костер,
И будем ждать до самого конца,
Пока не разберемся, что к чему.
27
Хотя ежу на это наплевать,
Он все равно добьется своего.
И пожалеешь ты тогда о том,
Что вся твоя огромная семья
Не делала зарядку по утру.
28
Не все так просто, детка. Ущипни
Меня за недокрашенный висок.
Три раза постучи через плечо,
И поверни пять раз по часовой.
А, может, я тогда чего скажу…
29
Теперь, когда произошло все то,
Что я тебе предрек под Новый год,
А именно, когда твоих котят
Гудком перепугал транзитный КрАЗ,
Мы можем наконец пойти пожрать?
30
Не надо быть Спинозой для того,
Чтобы понять, зачем козе баян.
Она на нем играет целый день
Какой-то допотопный тяжеляк.
Поэтому прошу мне дать отгул.
31
Драконов не люблю, от них пасет
За километр битым кирпичом.
А тот, кто о них сказочки писал,
Спокойно может отходить ко сну.
Я, например, болею за "Спартак".
32
Слабо Коляну высидеть яйцо.
Но сколько нужно времени и сил,
Чтоб в этом убедиться самому.
Ведь альтруисту, преуспев в делах,
Смешно ходить в пижаме по Москве.
33
Вот это встреча, мой лохматый друг!
Не отпирайся, я тебя узнал.
А впрочем, можешь прыгнуть из окна,
Да только аккуратнее, смотри,
Мозгами не забрызгай мне гараж.
34
Вот он стоит, плечом поддев забор,
Похожий на Антонова слегка.
Хотя сейчас для лося не сезон,
Об этом нас предупреждал Кузьмич.
Мы в это время лопали лапшу.
35
У Баха скоммуниздили орган,
Его соседи жалуются в ЖЭК,
Жена под утро пьяная пришла,
И за квартиру нечем заплатить,
Какие, в жопу, фуги? Вы о чем?
36
"…Чего я о себе, да о себе.
Серега вон картошку посадил.
Михалыч где-то раздобыл костыль
И бегает за Зинкой по селу.
А с водкой я, Маруся, завязал…"
37
Кутузов раскурочил банкомат,
За что был сослан далеко на юг.
Жена не отреклася от него,
Лишь умоляла батюшку царя
Послать с ним вместе заодно детей.
38
Котенку повезло не больше чем,
Карманам на подкладке из овса.
Мы принца Чарльза видели в метро.
Он важно заправлял свои виски
Помадой производства ФРГ.
39
Пожарищем объят сливной бачок.
Но звук сирен, будящий кинозвезд,
Давно привычен для окрестных сел.
Поспел орех, изюм и ананас.
Спеши мой конь, не разбирая ног.
40
Куда запропастился монумент
Погибшим на посту в очередях?
Не тратя драгоценные часы
На скуку, разжижающую кровь,
Попробуем на вкус металлолом.
41
Василий Теркин строил города.
Чапаев ненавидел комаров.
Семен Семеныч разорвал рукав.
Микеша с Владей резались в лапту.
Французы говорят "cherchez la femme".
42
Смотри, что происходит, если взять
И растопить на солнце домофон.
Как много мы узнаем о цветах,
Растущих за решетками тюрьмы.
Ты – это я, не спорь со мной, песок.
43
Не стоит волноваться из-за мух,
Налипших на оконное стекло,
И, сев на сук, пилить его ногой.
Хоть жизнь твоя не стоит ни шиша,
Ты можешь обменять ее на пень.
44
Ее высочество наклюкалась до тла,
И расколола медный самовар
На скользкие холодные куски.
А коромысло ломится от яств,
И иже с ним помойное ведро.
45
Я разноцветный, словно муравей,
Набравший в рот колодезной воды.
И коль луна присела отдохнуть,
Гони ее поганою метлой
На Дикий Запад разводить коров.
46
Прошу не путать кофе с молоком,
И чай с кефиром, просьба, не мешать.
И помогите, наконец, Творцу.
Намаялся наверно старичок
От вас, лентяев, отгонять чертей.
47
Я так устал, что съел бы кабана,
Ревниво расставляющего сеть
Напротив баскетбольного мяча.
Постой на мне чуть ниже головы,
Подай мне кимоно, меня знобит.
48
Плевать на солнце только мудрецы
Способны через темное стекло,
Но и они не знают о тебе.
Лишь летний дождь играет фонарем,
Со звоном, наполняющим стакан.
49
Не верь слону, спустившемуся с гор,
Его спине, широкой, как асфальт,
Его ветвистым клетчатым рогам.
И помни, что подземный переход
Не стоит твоих розовых ушей.
50
Цикорий распустился не к добру,
Тому порукой кожура от слив
И ватник с королевского плеча.
Ускорив шаг, бранятся печники,
Росой залив растаивший костер.
51
Песочные часы пробьют отбой.
Не дай им Бог услышать соловья,
Они ж тогда от зависти помрут.
И сонным эхом обогнув мосты,
Раздастся оглушительное "ква".
52
По склону поседевшего холма
Обернутый в лоснящийся мешок
Поднялся близорукий трубочист,
И, разложив вокруг себя фасоль,
Поведал мне о тайне киселя.
53
Когда-то у меня была жена,
И старый дом с кирпичною трубой,
Корова, куры, козы и мопед,
И целый день вертелась в голове
Одна лишь мысль: "Не выпить ли чайку?"
54
От колбасы, намазанной на хлеб
Остались только жалкие куски.
А все лиса, своею простотой
Затмившая несвежий апельсин.
Кому сентябрь, а кому февраль.
55
В сведении веснушек преуспев,
Косынку поправляет носорог.
Гордыня – грех, но ты не кипятись.
Представь себе, что ты идешь по дну,
И яйца пирамидкой уложи.
56
Костлявый обездоленный кулак
Стыдливо тычет пальцем в минарет.
Кому же повезет на этот раз?
Быть может, полинявшему столу
Из мятого зеленого сукна.
57
Пишу о том, как падает маяк,
О том, как распускается весло,
Воткнутое тупым концом в навоз.
О теплых и заштопанных носках.
О батарее, спрятанной в трубе.
58
Сначала он слегка еще дышал,
Потом устало начал умирать.
И до сих пор его размытый труп,
Колышется на розовой сосне,
Распугивая белок и собак
59
Петух и цапля – старые враги,
Их хлебом не корми, дай постоять
На пропастью разбитого окна,
И подмешать друг другу в кипяток,
Раствор машинных масел на спирту.
60
Отвыкли свиньи тормозить такси.
Подножный корм предстал во всей красе.
На Кипре разморозили червя,
Что жил три миллиона лет назад.
Червяк остался жив. Физкульт-привет!
61
Живи и здравствуй, вафельный пирог,
Корми себя сгущенным молоком,
Вселяя в души коренных армян,
Понятие о цели целины.
Пора слугу за водкой посылать.
62
Портвейн – изобретение богов,
Они им прикрывают свой фасад,
От любопытных взглядов и мышей.
Теперь мы можем смело утверждать.
Что хвост остался цел и невредим.
63
Стекольщик – не призвание, а роль.
Но нам с тобой тех зерен не клевать.
Не вышли мы ни ростом, ни умом.
Спокойно, это просто дирижер.
Сейчас махнет и дальше полетит.
64
В психушке-то, наверное, обед,
И старый повар нарезает сыр
Наточенным до блеска топором.
Из печки раздается чей-то крик,
Но повару на это наплевать.
65
Весна схватила лето за кадык.
И часовая стрелка, сделав крюк,
Застыла в отупении немом.
Я - адмирал на треснувшей барже,
Кричу на моряков и ем изюм.
66
Остывших холодильников толпа
С упорством давит на земную ось.
Несладко самозванцам на Руси,
Из них Сусанин делает уху.
Кишмя кишит листвою старый вяз.
67
Извел на борщ свою пустую жизнь
Один знакомый гелеоцентрист,
И ходит побираться по дворам,
Своей клюкой распугивая сов.
А те, поджав хвосты, визжат во сне.
68
В оранжерее тишь и полумрак,
И ничего не может помешать
Раздетой до гола сковороде
Подглядывать в подзорную трубу,
Как овцы атакуют Эрмитаж.
69
Суровы и безжалостны щипцы,
Оставленные на ночь на окне.
Седой пастух, узрев морскую даль,
Наставил тут и там зловещих клякс.
Приставился ревнивый Галилей.
70
Покрылась мхом Кудыкина гора.
В награду раздавались галифе.
Весной оленей мучает озноб.
У аистов семейственность в крови,
Им жены похмелиться не дают.
71
Как знать, пошли бы страусу усы,
Когда б чердак заделать под сарай.
Но это только в будущем году,
И чтобы даром время не терять,
Окорочка насилуют забор.
72
Взлететь для тачки – пара пустяков.
Жаль некому ей это объяснить.
Четвертый день у нас идут дожди.
Давление упало до нуля,
И градусник показывает "fuck".
73
Шумят сурово брянские леса.
Колеса обезжирены песком.
Виновных нет, есть только монитор,
Упрямо продолжающий поход
Во славу распустившихся цыплят.
74
Не оправдал килиманджарский мост
Возложенных ему на грудь надежд.
Он рухнул в пропасть, и без лишних слов
Подверг проклятью местных чабанов.
На самом деле было все не так.
75
Отдать концы я тоже был бы рад,
Да только мне они еще нужны.
Пусть альпинисты гонят кислоту
Из шерсти фиолетовых песцов,
Я буду ждать их около стола.
76
Скрипят секвойи в розовой ночи,
Поют хвалу расширенным зрачкам.
Навстречу полноводной Колыме
Плывет фрегат, набитый ветчиной
Из самого что ни на есть стекла.
77
На шахматной доске живет верблюд,
Питаясь исключительно водой.
А нам как прежде хочется обнять
И облизать обои на стене.
Верблюду хорошо, он - генерал.
78
В связи с войной ты застеклил балкон,
Теперь не можешь обойтись без мух.
Вернись назад и загляни в упор.
Едва ли ты не знал, что там на дне
Патриархально варится лимон.
79
Купился, как последний пионер,
На новость о рождении котла.
Я доведен до точки с запятой.
В лепешку расшибусь, но расскажу,
Кому все это надо и зачем.
80
Шипит вестибулярный аппарат.
На той же самой почве мрут орлы,
И кляузы строчат, скрипя пером,
О пользе зубочисток и котлет.
Несчастный волк, он ничего не знал.
81
Улитка заползла за горизонт.
Теперь там знают, словно дважды два,
Что пиво лучше покупать в Москве,
Причем сейчас, пока оно еще
Не наглоталось мыльных пузырей.
82
За часовыми наблюдает пес,
Калачиком свернувшись у печи,
И пробует на вкус сырой рояль.
Дымиться на пенечке штукатур.
Его шатер унес восточный бриз.
83
Я свисну, и немедля, в тот же миг
Из-за кустов появится пила.
Сия тропа к добру не приведет.
Запомни, брат, что я тебе скажу.
Селедка может жить и без хвоста.
84
Останкинская башня – это гвоздь,
Забитый в гроб нечестным комарам.
Бушлат в своих мехах разводит крыс,
Но крысы там подолгу не живет,
И рвутся в плавь при виде голубей.
85
Сегодня сон, а завтра Колизей.
Не сразу разберешься, что к чему.
Это - фасоль, а это – конский храп.
И лесоруб не спорит с фонарем.
Примеров тут для подражанья тьма.
86
Весло - астрономический прибор,
Им измеряют острые углы.
Погрешность вычисления не в счет.
Это к тому, что хватит заливать.
Пора уже и совесть поиметь.
87
Шагами измеряя коридор,
Летит голографический медведь.
Вспотела ахиллесова ступня.
Зеленый плащ, поднявши воротник,
Плетется за колодцем с чесноком.
88
Четыре лишних слова по утру
Нашел в своей тетради Голиаф.
Зловещий звук придавленных шкафов
Согнал с еловой ветки гироскоп.
Чуть поодаль светился саркофаг.
89
Костыль покрыт затейливой резьбой.
А жизнь идет, ведя за руку смерть,
А смерть ведет за руку пылесос,
Чтоб с ног своих отряхивать золу,
На шлем надев резиновый носок.
90
Покрасив перламутром свой гараж,
Прищурив глаз, смотрел на нас Кузьма.
"Ну, так и быть, веревку я вам дам,
И с мылом подсоблю по мере сил.
А дальше - дело техники. Пока".
91
Широкий, как учебник, фараон
Не вынес оскорблений своих слуг.
Лишилось королевство короля,
А королева потеряла зонт.
Вот это был, скажу я вам, облом.
92
"Упрямству – бой, насилию – война", -
Кричал ополоумевший Орфей, -
"Пусть свечку приласкает мотылек.
Забор тюрьмы покрасьте в синий цвет,
И жгите ночью под окном костры".
93
Компьютер занят ловлей стрекозы,
Его мольбами кормится Бомбей.
Меня назвали в честь цветущих клумб,
Растущих по периметру реки.
Где ты, моя зачетка? В чьих руках?
94
Небритый скорпион в ночной трубе
Создал торговый кооператив.
Пиратский флаг поднялся над страной,
И вилками истыкана земля.
До вечера осталось восемь дней.
95
Лопух выходит замуж за герань.
На праздник пригласили лебедей,
И закупили в бочках креозот.
Сезон открыт, герань летит на юг.
Лопух так и остался лопухом.
96
Кибитку растресло до тошноты.
Прикрыли льном заплесневелый хлеб.
Томатный джем на пенсию ушел.
Кузнечный пресс, фарфоровый завод,
И мятый шарф распяты про запас.
97
Кто виноват, что изгородь жива?
Неужто лев - босой эквилибрист?
Линять овцу учил Экклезиаст.
И пряник извивается во рту.
Смешно и больно это сознавать.
98
Траншей лгут пожарникам в лицо,
А те грызут усы и мнут моржа.
Двухцветный дырокол волнует кровь.
Из-за него стреляются стрижи
На берегу коровьего ручья.
99
Вот мой пинцет, прохладен и разжат.
Еще чуть-чуть и включат карусель.
А дети, улыбнувшись широко,
Бензином обливают вертолет.
И не чихай так громко, ты не слон.
100
Пора кончать пиликать на смычке
Дешевым и расстроенным альтом.
Пора идти и пожинать плоды,
Разбросанные ночью у дверей.
Не надо слез, я просто пошутил.
лето - осень 2000