Как только ветер, бросив небеса, студенточек нагонит у дороги,
А дед-синоптик, вычитав прогноз, малорассейски вспрянет ото сна, -
Томясь, расставит время на часах свои неравнобедренные ноги,
И мой недетский авитаминоз пронзит до дури пьяная весна.
И я тотчас, волчком скрутивши пыль, походкою самца демуазели
К тебе ворвусь, похож на глупый шарж, весь из себя нелепый и шалой,
И попрошу на охристый горбыль намазать мне нетоптаную зелень:
«Намажь, - скажу, – пожалуйста, намажь апрельский яд, желанный тонкий слой».
Но е-твоё, столкнувшись с ё-моим, в халате легком флера абрикосов,
Начнет пенять на статус кви-про-кво, рекомендуя голову беречь.
Мол, все пройдет, как с белых яблонь дым, не оставляя фото и вопросов,
Метафор разобьется волшебство, и превратится в косвенную речь.
И я домой поеду. Апропо, я безутешен, как былой порнограф,
Что видит только девственные сны, в которых все, порока окромя…
И отвезет меня к себе в депо трамвай, настырно тычущий пантограф
В желток апрельской маленькой луны. Но ей, как и тебе, не до меня…