1. Симбиоз
- Ты пока
не дави того -
паука
ядовитого.
Ты пока
пожалей его,
дурака
ошалелого.
Да и яд -
он почти как йод -
и навряд ли
тебя убьёт.
А «варяг» –
не альфонс, не хам.
Говорят,
пауки к деньгам.
Ты прости,
не про деньги речь,
от тоски
как тебя сберечь?
Поболит,
отболит укус.
Облетит
придорожный куст,
и замрёт
до весны река.
Поживёт
он пускай пока...
Заметёт,
запоёт декабрь,
заплетёт
пол-окна дикарь.
Пол-окна -
а сказать кому -
не одна,
не сама в дому.
Ты пока
не дави того
паука
ядовитого…
2. Демагогия
Назвонил
мне один еврей,
что они
пирамид древней.
А по мне,
хоть они древней,
на окне
твари нет дрянней.
Но паук,
всё же Божья тварь,
для наук
угодил в словарь.
Я слыхал –
этот арахнид –
как пахан
среди прочих гнид.
Типа – царь,
или там – король.
Не пацан –
голубая кровь.
Cиганёт
из своих тенёт,
и саданёт,
словно кистенём!
Ядовит,
но на северах
только вид
нагоняет страх.
Средь берёз
и родных осин
не берёт
организм токсин.
Страшен чёрт,
а ты его побрей –
мужичок
видом – всех добрей!
Тёмен дух,
а поговори –
что в меду
яблоков свари.
3. Демография
…Ну так что –
нехорош на вид!
Он зато
дюже плодовит.
Восемь глаз,
тоже – восемь – ног,
он без ласк
очень одинок.
Ясен пень –
всякий хочет ласк,
он себе –
на паучий лад.
Бабий рой
в зуде естества
льнёт, порой,
чисто мухотва!
Скольких он
похотливых мух
впропихон
избавлял от мук!
Паразит!
Вроде глаз потух,
а косит
сам на цокотух!
Ноне с ним
паучих нема,
норку свил, -
там ему тюрьма.
Изменить
образ жизни влом,
значит, нить
тянет бобылём.
А бобылю,
- да хоть и кобелю! -
мёдом льют
через «не люблю».
Сам – судья,
сам себе палач.
Ох, смутьян…
А ты не плачь, не плачь…
Он ведь, мать,
будет зимовать!
Как поймать,
заманить в кровать?
Ты давай…
ты приободрись.
Не вдова,
так и не журись.
Напомадь
брови-обода,
ты ведь, мать,
молода–беда!
И свежа,
и кой-где кругла,
и свеча
светит из угла,
и таит
дорогой шифон
ширь твоих
раздобревших форм.
Это да –
парень некрасив.
Но всегда
полон «этих» сил.
Не нуди:
мол, воду пить с лица…
Ты роди
мне от подлеца!
Я, душа,
не дождусь никак
малыша…
Ты роди внучка.
Дал бы Бог –
к сентябрю внучат
двух аль трёх…
Хоть бы паучат…
Ты прости,
доча, дурака –
в старости
без внучат тоска.
4. Биография
Кореш мой
полз бухой в мороз
и, грешной,
в лёд рукою врос.
Врач ему:
всё! пошёл некроз,
отниму –
хрящ промёрз наскрозь!
На врача –
шельму метит Бог –
накричал
и домой убёг.
Коньячок…
Выпил-закусил…
И ничо –
вроде, откосил.
Нам понты
гонит алкоголь,
а спирты
притупляют боль.
Нам пивца
заменяет квас,
а попса
заменяет вальс.
Нам тоску
гонит в ночь вискарь…
Сколы скул,
жилку у виска
лечит спирт
склянки островной,
йодный бинт
почвы торфяной,
он – Ильич –
завсегда живой,
заграничный,
а духом – свой****.
Три по сто
чтобы нервный тик,
чтобы стон
понемногу стих.
Да ещё –
сбросить нервов дрожь –
горячо –
продирает ёрш.
Тут живут
посреди берёз –
жизни жгут,
вроде не всерьёз,
вроде – так,
вроде пошутил:
взял деталь
и сердце подшунтил –
всё путём!
Да под закусон!
А потом
наступает сон.
Иногда
это сон навек.
От винта!
И туда… наверх...
Лёг с женой,
вроде, был не груб,
спал живой,
а проснулся – труп.
Да я и сам
в хмелевой тоске
повисал,
как на волоске.
Говорят:
закусил – запей.
Или яд
тут у нас слабей?
Но крепка
моей жизни нить, -
вроде как
некого винить.
Как решить,
что меня спасло?
Надо жить,
коли повезло.
Вот жена
до поры ушла…
И тишина
душу обожгла.
5. Философия
Что есть жизнь?
Что такое смерть?
Не тужи,
коли видишь свет.
Жизнь – азарт,
глупый парадокс:
крепкий зад –
слабый передок.
Смерть – облом,
вроде – перебор,
плеск веслом
по воде рябой,
и слеза,
и обрыв строки,
ни следа,
и круги, круги…
Из грибов
и полночных трав
лишь любовь
хуже всех отрав.
Вот уж дрянь,
вот уж – чистый яд!
Где ни глянь,
им себя гнобят
и таят,
и в душе несут.
Этот яд
им язвит сосуд,
изнутри
разъедает плоть,
изнурит
он и мать, и плод…
Ты, любя,
похоть утопи,
а себя
детям уступи.
Где любовь –
вслед за нею боль,
срам любой
и скорбей юдоль.
Без понтов
говорю тебе:
я готов
не любить – терпеть!
Нам теперь
через прах и тлен
боль терпеть
сам Господь велел.
6. Мелодия
Вот глядит
он из паутин,
как бандит,
что из палестин,
а в глазах
у него не страх,
а азарт
на первых порах.
Уж потом
не азарт – озноб,
над окном
паутина строп –
вьёт белок,
тянет из желёз,
ткёт чулок
скрозь фурункулёз.
Снег идёт,
у крыльца крутёж;
он прядёт,
рядом ты прядёшь.
Задрожит
серебром январь,
закружит
снеговая рвань,
полетит
ветер по степи.
Он глядит,
ты молчи, терпи.
Он – мужик,
а в душе – дикарь,
что блажит
под хмельной вискарь.
Загудит
трубами февраль,
на груди
воротник поправь.
Он тебя
словом не дарит,
ты, терпя,
на него смотри.
Помягчел,
пригасил глазок,
кое-чем
приласкай разок…
А с другой
стороны, смотри,
ты рукой
всё же не бери.
7. Катарсис
Заметёт
безнадёга-март,
и уйдёт
под грачиный гвалт.
Потерпи,
потерпи, мой свет,
по степи
прилетит конверт.
С ним апрель
да зелёный май –
по коре
разольёт эмаль,
птичий грай
расплеснёт звеня…
Выбегай
да встречай меня!
А придёшь
однова домой,
и сметёшь
дурака долой.
С ним мети
и печаль, и боль,
паутинную
ту любовь.
Выметай,
выгребай с нутра
да мечтай
об ином с утра:
долгий век,
дорогой супруг
детям – свет
и тебе – мил-друг.
А старый стыд –
он глаза не ест,
след простыл,
это – вот те крест!..
Но пока
не дави того –
паука
ядовитого.
_____________________________________
**** Шотландский островной виски Ileach.