1.
Открытая местность.
Далеко до любой из тенистых.
Штатный пустырь не впервые, видимо, умирает.
Воспринимая погибель его
душой фаталиста,
отмечаю, что он
ближе к истокам рая,
нежели я - тот, который постигнуть мог бы
нимб маяка, цвет папоротника или секрет Тунгусский...
Ну, а постиг какие-то школьные догмы.
Это о них тянет сказать "по-русски".
Впрочем, меня можно зачислить и в ясли -
по адекватности к возрасту, к часовому кварцу...
Я подзабыл, что над каждым - свой личный ястреб.
Кружит узлами, пока не начнет снижаться.
.............................................
Видишь, пустырь, как "за рамки" выходят глаголы?
(Вряд ли. Слабеет. На нем начинают стройку,
т.е. продолжат; уж было когда-то боли
невпроворот,- и от свай, и от "матов" стольких,
что хватило б на две войны...)
Серость развалин
выше порою стада пятиэтажек.
Знать, архитектор - штампованный пастырь окраин
с "брежневским стажем"...
Есть поголовье домов, будет и ящур.
Шутка - не шутка, а сроки красноречивы;
будет агрессия желтых огней,
смердящих
в суетном жилмассиве.
Что успокоить могло бы?- запах ванили, хвои,
взгляд на поверхность Байкала, Вега в колодце...
Осенью сердце смирял завесою дымовою
с помощью армии листьев, нуждающихся в полководце.
.............................................
Крепнет усталость в объятиях родины местной.
Днем нелегко предугадывать рок, не легче и ночью;
спросишь Богов - ответят, дозируя честность:
мол, скоро пойдет твой корабль по реке молочной
справа-налево. (Некстати пророчат запад...)
Сумрачный берег свой - около сердца, возле...
(без пересмешниц, жеманно сходящих с трапа,
о которых всегда сожалеешь после)
2.
В книге Весны образую свои пробелы.
Я на "полях". (36-я встреча.)
Но, холодея, не станешь героем ее новеллы...
Я и не смог, хотя этот миф не развенчан.
Что ж, исчезаю. Меня провожает небо,
как провожало, быть может, Алонсо Кихано,
питая отцовские чувства и нечто,
меняющее изнанку
и планы...
май, 2005