Она танцевала тогда,
как танцуют и нынче -
девчонка в кругу развращённых, объевшихся боссов.
Она грациозно скользила - и тонки, и босы
пьянили их ноги её и полночные косы.
И Царь обещал всё отдать:
"Всё, что хочешь - пол-царства!"
Но мать ей велела: "Главу Иоанна на блюде!"
И Царь не посмел отказать: "Что подумают люди?"
А люди не думали - мыли в блестящей посуде
багровые руки. Туман наполнял их рассудки.
Они лишь способны подумать, что будет приятней:
отведать на завтрак тушёные в манго желудки,
иль ванну принять в молоке,
или что позанятней?
И вносят Пророка главу.
Но она не замолкла:
Пророк - даже мёртвый -
способен сказать только правду,
и то, что мы видим как будто сквозь мутные стёкла,
ему было ясно:
он видел и Иродиаду,
и Ирода: вот они голову держат
в руках - Саломии,
а тело отрезано льдиной.
И это затем назовём мы бесславной кончиной.
...И, хрупкая, звонко
разбилась о камни заколка,
с блестящих волос соскочив
и упав за ограду,
нарушив молчание и уничтожив усладу.
Теперь хоть один из гостей не посмеет смеяться,
к стене отвернётся -
надеется скрыть отвращенье.
Вы можете выйти, уйти и в толпе затеряться.
Но будет отмщенье.