Из цикла "Краски памяти":
http://stihi.ru/avtor/shmark&book=20
* * *
Встретил эту жуть Ван-Гога, где молчанье так убого,
Где его печально-много, я на зрелом рубеже.
Я вгляделся в эти лица, в комнату, где страх таится, –
И как в мозг вонзилась спица: видел, видел их уже!
Да, конечно же! Квартира где-то около Памира,
На краю большого мира: стены, стулья и комод.
Стол овальный, в центре плошка, в плошке дымная картошка,
Хлеба-соли есть немножко. Пятьдесят голодный год.
Тыща девятьсот заплечный, героический, увечный
И почти бесчеловечный – но ведь как-то вот живём!
Коммуналка – плачь и смейся! На приватность не надейся.
В каждой комнате – семейство. Называется – наш дом.
Это ничего, что тесно. Это даже интересно!
Плохо то, что ждут ареста папа с мамой по ночам.
Дом при клинике... Из дому ночью взяли дядю Сёму,
Тётю Сару, тётю Тому. Плохо жить теперь врачам.
А ещё на той неделе все у нас они сидели.
Мы картошку с хлебом ели, хоть не досыта, но всё ж...
За окном уже темнело. Громко радио хрипело
Про убийц в халате белом – и сгущались тьма и ложь.
И во тьме зеленоватой дом сжимался виновато.
Окон тусклые квадраты тлели в вязкой пустоте.
Молча жили, молча ждали. Хлебовозки разъезжали
И по спискам забирали тех, кто нацией не те...
Век ушёл. Но и поныне на ван-гоговской картине,
Как в аду или в пустыне, я врастаю в эту жуть:
Жизнь – разменная монета, а вопросы без ответа,
И всё так же до рассвета папе с мамой не уснуть.
_________________________________________