***
Городских сумасшедших
лохмотья и косноязычный фальцет
подмешает в пахучее варево,
как чужеземную пряность,
потребитель похлёбки
из маленьких радостей, значимых бед,
город, маг-забулдыга,
город, закоренелый эстет,
и впридачу взорвёт оболочки
на страстных соцветьях каштанов.
Как на званом обеде,
соседствуют врач и флейтист, –
врач послушает жалобу флейты
на жизнь в переходе,
а её пересвистывает
заморочивший голову твист,
а его в перехлёст
глушит целый десяток мелодий.
На каком-то этапе
сгустится вокруг тишина.
Тяжелеют людские потоки
до полного брутто.
Своего бедолагу
костерит за смешную получку
свирепая чья-то жена,
а кого-то уже достаёт информацией
next дистрибьютор.
На идее богатства зациклясь,
не думая – гож ли, не гож,
воспаряет во облацех,
бряцая фирмой товарной.
И заморские фрукты скупает:
«Вот это, хозяйка, положь!» –
некто благоустроенный,
меченный барственно-странным.
Пролегает сквозь толщу
нерубленых каменных джунглей
маршрут,
из угла затемнённого
спину буравят мне горькие свёрла:
«Кто бы знал, как ненужно и голо на свете,
когда дома не ждут,
с безнадёги
чекушки скорей бы опробовать скользкое горло!
Ка'к бы выудить
у респектабельной стервы-души:
где берёшь, дорогая,
спокойствие, силу и совесть?
Почему по весне, брат,
каштаны опять хороши?»
Уж такая она получается грустная повесть…
Фотография бомжа. Инет.