Збышеку Вралевскому снилось, будто посреди лекции, которую он читал в Ягеллонском университете, в аудиторию вошёл сам король Швеции и вручил ему конверт плотной белёной бумаги с тиснёными цветочками.
– Вы становитесь участником розыгрыша Нобелевской премии, – сообщил король, – и сразу проходите в третий тур. Разместив в издательстве шведского королевского двора заказ на тысячу шведских крон или больше, вы попадаете в финал, который состоится как только, так сразу.
– Скажем троллингу нет, – только и смог прохрипеть Збышек от волнения.
Король, по-видимому обидевшись, растворился в воздухе (во сне такое с королями случается), оставив после себя запах духов «Пани Валевска» и рекламный буклет агентства ритуальных услуг «В добрый путь».
Аудитория разразилась приветственными криками, напоминавшими трель дверного звонка. Вралевский проснулся, однако трели с пробуждением не исчезли.
– Эх, такой сон досмотреть не дали, – проворчал он, – ну кто ещё там?
– Вам телеграмма.
– Я не вызывал никаких телеграмм, санэпидстанцию, электриков и милицию, поэтому не открою.
– А скорой помощи, пожарной команде и газовой службе откроете? – поинтересовались из-за двери.
– Нет!
– Вот и правильно, потому что я ваш сосед снизу. Меня затопило.
– Не может быть!
– А вы сходите, убедитесь сами.
– Нашли дурачка, да?
– Да.
– Тогда ладно.
Щелкнули замки. Дверь открылась.
На пороге стоял мужчина, как две капли воды похожий на злобного типа, изображённого на любимой картине Збышека «Берегись троллинга».
– Программа защиты свидетелей Иеговы, – произнёс незнакомец, протягивая Вралевскому тонкую глянцевую брошюрку, – брат, мы хотим поведать тебе истину о грядущем апокалипсисе и…
– Нет у меня никаких братьев, – прервал гостя Вралевский, – только двоюродная сестра Марта и дядя Збигнев.
– Не торопись, двоюродный брат-племянник, – быстро нашёлся защитник свидетелей, – не отвергай великое пророчество!
– Какое такое пророчество?
– Великое! Ибо сказано: «Прийде человеце ликом бледен, языцем болтающ, аки помелом». Вот, читай, – незнакомец протянул брошюрку, – третья строка сверху.
– ...аки помелом, – прочитал Вралевский.
– Четыре пиковых дамы на сердце твоём, четыре крестовых валета за тех дам бьются, козни тебе, королю червонному, строят. Порча на тебе и жилище твоём. Дальнюю дорогу через пень-колоду и дом казённый на семи ветрах в Орловской губернии вижу. Паки страждущ за талант свой, иже херувимы на облацех, в любящее сердце целуют и ладошками плещут от радости. Слышишь, как смеются?
Вралевский прислушался, но ничего, кроме завывания автосигнализации не услышал.
– Слышу, – на всякий случай подтвердил он.
– То-то! Есть такие, которые не слышат. Порчу снимать будем?
– А это не больно?
– Не бзди, никто ещё не помирал. Ты, двоюродный племянник-брат, кстати, не бздишь? Гляди, это дело последнее в хате воздуся портить. Ангелы этого страсть как не любят, а херувимы прям в чело молнией блискучей, али кулацем тяжким поразить норовят.
– Может в другой раз? Я сейчас занят, как собака на сене. Диссертацию пишу, к свадьбе готовлюсь. С троллями, опять же, борюсь, замучили совсем. Представляете, только на кухне свет выключаю, так слышу: цок-цок-цок. К холодильнику подбираются. Все запасы пожрали, горшок с бабушкиной орхидеей на пол сбросили...
– Ибо сказано, – теперь защитник сам прервал Збышека, – святые письмена оберегут страждущего. Пять дюжин по тридевять и еще три раза перепиши «изыди, тролль окаянный, прийди, прийди, эльф возлюбленный!» и всем друзьям разошли, да чтоб и они столько же раз переписали и разослали. Ву ле ву куше авек муа!
– Пурку а па бы и не па, то есть ни в коем случае! Я, шляхтич, ни в какое куше не вписываюсь! Что за гнилой базар?!!
– Миль пардон, монсеньор! Же нема па сис жур. Взалкавший, да насытится, сушняк, да увлажнится, похмелье, да рассолом божественным окропится! Любишь ли ты рассол, молишься ли ты ему, а не этикетке поганой на банке нечистой?...
«Ой-ой-ой-ой-ой-ой-ой-ой», – отозвалось эхом в голове Збышека.
«Бздынь, тра-ля-лям, динь-дилим! Бздынь, тра-ля-лям, динь-дилим!», – добавилось к «о-ё-ёю».
«Тыгыдымц- тыгыдымц», – скакала конная шляхта.
«Великому литератору-у-у, рифмо- и прозослагальцу-у-у-у, афористу и лингвистопереодчику-у-у-у-у, зачинателю и окончателю-у-у-у-у-у-у два коротких, одно протяжное «да пошёл ты!», – рявкнул сомкнутый строй конников.
«Ты прав, милый! Википедия – великая сила!», – донеслось издалека.
«Что и требовалось доказать», – хмуро процедил защитник свидетелей.
«Про несон сказать, что это сон, а про сон, что несон», – вторил свидетелю неизвестно откуда появившийся старик в восточном халате.
«Айлл би бек», – неожиданно заявил мужик с любимой картины.
«Бух, трах, просыпайся, козёл», – вплелось в эту какофонию.
Вралевский мутным спросонья взглядом уставился в потолок. В дверь квартиры громко стучали.
– Да щас я, щас!
Щёлкнули замки.
Дверь со стороны лестницы толкнули так, что Збышека отбросило метра на полтора.
На пороге квартиры стояла любимая гражданская жена.
«Милый, тебе телеграмма из Швеции»...
© Питон22
Специально для проекта «Империя Наносит Ответный Щелбан»