–Выходи на равный смертный бой,
Коль в тебе осталось благородства!
–Выхожу. Я буду рад с собой
Биться насмерть в диком сумасбродстве.
–Замолчи, а лучше – дай покой!
–Нет покоя! Снова в путь исканий
Отправляюсь под руки с собой,
Чтоб пройти дорожку злых терзаний.
–Отпусти, ведь больше не прошу!
Снова я в агонии пьянящей
Сам себе собою жертву приношу,
Презирая глупых и просящих.
–Уходи, тревожно нам вдвоем
В чахлом теле вместе находиться.
Всюду вместе.… Вместе мы умрем,
И тогда придется нам проститься.
–Не придется.… Боже, как темно
Мне шагать по улицам пустынным!
Ничего не видя, я на дно
Сам спускаюсь по ступеням пыльным.
Из убежищ тесных, где всю ночь
Я читаю книги гуманистов,
Выхожу на площадь, чтоб помочь
Подбодрить поэтов и артистов.
Но когда завижу я вдали
Их, бессильных, в бреде чахоточном,
Не внимаю просьбам «Помоги!»,
Обводя бесстрастным взглядом скучно.
Не имею права.…Ну и что ж!
Мало ль, кто чахоткою болеет? ...
Жалость ли излечит? Чувства – ложь!
Я – как солнце: светит, но не греет.
–Постыдись! Придется мне сорвать
Раз и навсегда немую маску,
Что тебе велит тебе же лгать,
И скрывать к чужому твою ласку.
–Пожалей, ведь тварь же я, иль нет?
Хватит мучить сердце беспрестанно!
Снова мутит разум долгий бред,
Как же все нелепо, и как странно!
Словно нить, отрежу ото всех
Сам себя, вздохнувши полной грудью,
Чтоб разбиться под всеобщий смех
О крутые скалы на безлюдье.