Я помню день, когда его убили,
далёкий день в пороховом дыму.
Я – дерево, я – старая рябина,
и нет предела горю моему.
Когда в паучьих свастиках солдаты
пошли на приступ серою стеной,
он прикипел к прикладу автомата,
ко мне качнувшись жаркою спиной.
Мне никуда от памяти не деться,
она сжигает медленней огня.
А пуля, что его пробила сердце,
ржавеет в сердцевине у меня.
Но я живу. Деревья - мы живучи,
мы рождены и в старости цвести.
Но как горчит неслыханная участь -
в гудящих жилах кровь его нести!
Влетевшая на кончике металла
в тугую плоть, густа и горяча,
она в тяжелых гроздьях запылала
непобедимым цветом кумача!..
Остановитесь! Здесь его убили.
Далек тот день в пороховом дыму.
Я - дерево, я - старая рябина,
но с той поры - я памятник ему.