Глава 4 Жизнь
• Дерево, качаешься ветвями, от меня чего-то ожидая - без рубрики, 03.07.2005 12:01
• Тише Блок стихи читает - городская лирика, 23.02.2005
• Не охмуришь меня, ночка пьяная - без рубрики, 04.07.2005 08:22
• Мамочка и одиночество - без рубрики, 23.07.2005 08:49
• Снег просыпанным перламутром усмирил заоконный сад - без рубрики, 05.07.2005 11:11
• Жизнь - без рубрики, 06.07.2005 08:28
• Слова и молчанье - философская лирика, 22.02.2005
• Молчанье - без рубрики, 07.07.2005 11:29
• Луга и поля - без рубрики, 08.07.2005 11:33
• Не ломайте меня - без рубрики, 11.07.2005 22:02
• Вдохновение - без рубрики, 12.07.2005 10:19
• Ели - без рубрики, 13.07.2005 08:12
• Молчат синеющие губы про ускользающую жизнь - без рубрики, 14.07.2005 07:23
• Джунгли и лица - без рубрики, 15.07.2005 19:09
• Время - без рубрики, 16.07.2005 08:17
• Мир, паук и художник - без рубрики, 18.07.2005 09:31
• День рожденья. - без рубрики, 19.07.2005 08:10
• Туманы - без рубрики, 20.07.2005 06:03
• В одночасье ветер белый изменил мою свободу - без рубрики, 21.07.2005 06:43
• Вот и закончилась четвертая глава книги Поэтическа - прозаические миниатюры, 22.07.2005 06:50
Дерево, качаешься ветвями, от меня чего-то ожидая
Дерево, качаешься ветвями,
От меня чего-то ожидая,
Ты боишься бури, буря грянет,
Кто к тебе придет, тебя спасая?
В светлую и ясную погоду
Ты растешь беспечно и красиво,
Небо - поливающее воду,
Солнце - согревающее - мило!
Ах! Откуда ветры, непогоды?
Ты страдаешь, будто согрешило,
Небо - проливающее воды,
Солнце - иссушающее всходы,
Ты в горячке – жизнь тебе постыла!
Дерево, ты будто согрешило,
Тень давая, называясь кленом,
Только что-то острое рубило,
Тенью человеческой ходило
По стволу, ветвям густым, зеленым.
Дерево, качаешься ветвями,
От меня чего-то ожидая,
Ты боишься бури, буря грянет,
Кто к тебе придет, тебя спасая?
Тише Блок стихи читает
Тёмно,
В Питере не осень,
Далеко весне и лету,
Чья – то тень
О чем – то просит,
Что – то тень
Кого - то просит,
Ждет внимания поэту.
Двери к Блоку,
Сон канала,
Режет ветер острой плетью,
Что ушло, а что осталось
Под конец тысячелетья?
Под конец тысячелетья
Слышу хор убогих судеб,
Снег срывается в лохмотья,
Скоро он сугробом будет.
«Скука! -
Вяжешь человека»,
Мрак,
Домов пустые соты,
Дремлют прошлые красоты
В схватках возрожденья века.
Дама в глубине проема,
Вспомнив детство, загрустила,-
Мир когда-то был зеленым,
А теперь серее мыла!
Мост,
Канальные панели
Свою память сохранили,
Тайно, в тишине отеля,
Тени прошлого застыли.
Виртуальна и фонарна,
Окаймляющая знаки,
Лунь
Таинственна, янтарна
Сеет пламенные злаки.
Пусть они произрастают
Миром изумрудно – новым,
Хор!
Поэт стихи читает,
Тише!
Блок стихи читает!
Белой тенью поднимает
Приземленные покровы.
2 февраля 2000 года Сшонэ
Не охмуришь меня, ночка пьяная
Не охмуришь меня, ночка пьяная,
Тебе нечем меня пугать,
Осень тихая, новь листвяная,
Начинаешь мне помогать.
Лужи тихие, лужи светлые,
Словно отблески прошлых дней,
Открываются, чуть заметные,
Блёстки истин души моей.
Открывается ночка пряная,
Открываю чертог души,
Дни веселые, дни листвяные
Тихой дальностью хороши.
Память, снова ты мною выпита,
Запись древняя – рунный код,
Свято - прошлое мною вылито,
В соты – желтый прозрачный мед.
Листья! Что погрустнели, падая,
Тяжела вам свинцовость рос?
Я стою и молюсь о ладане,
Своих тихих осенних грёз.
Не остыв, сменив покаяние,
И не взяв не свою вину,
Прорастаю я изваянием,
От насущности в вышину.
Отпадает послед мой листьями,
Возрождается строгость строф,
Расплетается небо истиной,
Цветом вечно зеленых слов.
И не кажется осень осенью,
Суть за ней - перемена лет,
Перламутровой тихой проседью
Излучаю я вечный свет.
Мамочка и одиночество
Как возвращаются долги?
Тогда я был полуголодный...
Зачем-то помню: пироги
Пекла мне Мама в день свободный.
А также помню дальний лес,
Мы шли, наверно, за мукою.
Чита и Мать, и мир чудес,
И одиночество с тоскою.
Два года - да.
Сбежал - Вокзал...
И шуба заячья на вырост.
"Ушёл бы ты", - отец сказал,
"Да, только, Мама спохватилась!"
И вот я здесь,
Не одинок,
И даже вознесён судьбою,
И знаю, что не вышел срок
Прощаться, Мамочка, с тобою...
Снег просыпанным перламутром усмирил заоконный сад
Снег просыпанным перламутром
Усмирил заоконный сад,
Одиночество белым ветром,
Тихой музыкой и сонетом
Возвещает минорный лад.
Не молчу, не хочу дороги,
Не кричу всем: "Остановись!"
И не слышу тот голос строгий,
Коим вечно вещает жизнь.
Не рыдаю на плахе смерти,
Не дошел до конца вещей,
Я не там, где играют черти
Под янтарным огнем свечей.
Не измучен, не изувечен,
Не несчастен, не несчастлив,
Город мой на Земле отмечен
Желтым раем садовых слив.
Я люблю тебя, город милый,
Тут провинция - благодать,
Ты связал меня дивной силой,
Будто Родина или Мать.
Ты, Земля, меня вечным раем
Одарила, жалеешь, ждешь,
Тебе изредка посылаю
Гимны радости или ложь.
Вру, как грязный, дурной мальчика…
Ты ласкаешь, смываешь грязь,
Бурей бьешься, потом затишье
Даришь мне, от меня таясь.
Я люблю, принимая строгость,
А потом, если я умру,
Той последней святой дорогой
Провезешь меня поутру.
Ты, Вселенная, в чём-то мама…
Я как маму тебя люблю,
Из последних остатков хлама,
Вырисовываясь - шалю.
Ты рассказываешь про Бога,
Изнывающая душа
Пробивает к нему дорогу,
В меру веруя и греша.
Только нынче все ровно, пусто,
Моя жизнь - бесконечный сад,
В нём таится мое искусство,
Без признания и наград.
Снег, тебя задеваю – колко,
Больно ранишь своей иглой,
Проникающая иголка
Между небытием и мной.
Так становится тихо, сладко,
Белый ветер задел струну,
Это Мама поет украдкой
Про меня и мою вину.
Мама, милая, ветром вечным
Пронесу я святые сны,
Виноват ли, что вновь отмечен
Метой боли, чужой вины?
Дивно! Вечность легко и славно
Расшивает мне мой халат...
Ухожу, утекаю плавно
В перламутрово - тихий сад.
Жизнь
Жизнь -
Неожиданность больницы,
Зубная боль и вид крови,
В толпе отпавшая ресница
У напомаженной брови.
Жизнь,
В неожиданности ритма,
Так хочется остановить
Воды, стекающие литры,
Когда в пустыни нужно жить.
Когда последний литр бензина,
При бесконечности дорог,
Когда наполнена корзина
Болезней, страхов и тревог.
Живу!
Выбрасываю вещи,
А новый календарный год
Веселый, хитрый и зловещий,
Лишь, романтичный переход.
Он переход от света к тени,
От низких до высоких сфер.
Виват!
Искусственность цветенья,
Что мило красит интерьер.
По мне -
Желание цветенья
Живого, в поле,
Воздух – ртуть.
Я ухожу от неуменья,
По полной,
Воздуха глотнуть.
Слова и молчанье
Слова и молчанье
Возвышенный, междоусобный спор
Парящих мыслей в хаосе преданий
Про светоч мудрости или источник знаний…
Как мне мешает этот разговор!
Классически! Зачем слова пишу,
Молчу, зачем-то пишутся слова?
Не пробовал, не знаю анашу
И не хочу, в ней правда чуть жива!
Я путаюсь, мираж из перемен
Меня берет, собою носит, носит…
Пьянящий, благостный потусторонний плен
Дурманит, манит и зовет, и просит.
Уйди, кальян! Я против, не мани!
Переменяя радиус круженья,
Я ощущаю радостные дни
Глубокого и нового служенья.
Ты не по мне! Я не с тобой, кальян,
Во мне сейчас другие вьются думы,
Совсем другим и по-другому пьян,
Другие силы и другие руны.
Я сам носитель сил, не спят во мне они,
Сильней любви нет сил на свете этом,
Глубинным счетом отмечаю дни,
Пока еще не спетого сонета.
Я тишиной возвышенною тих,
Переменяя призрачность пространства,
Я где-то "между", к таинству приник,
В преддверии небесного альянса.
Глубинные сгущаются слова
И голос мой, возвышенно молчащий,
И ждет, и знает, из далекой чащи
Возникнет птица, слышная едва.
В тот славный миг не упущу момент,
Проявит голос спрятанную силу
И птица счастья вырвется из вен,
И сядет на плечо, не познавая плен,
Ей дам зерна, не называя милой.
Она взлетит, не сделавшись ручной,
И полетит дорогою высокой,
Она тогда не будет одинокой,
Поскольку будет следовать за мной.
Вы глушите, спешащие слова,
Хотя без вас и горестно, и пусто,
Неверная, молчит стихов канва,
А значит и молчит моё искусство.
Мои слова?! В порыве их пишу,
Они уже значенье обретают,
Намеком песни за собой ношу
И сладко, что ее пока не знаю.
Молюсь! Покой, приди, приди, приди,
Верни мне тишину и святость света,
Слова излились чувствами в груди,
А это явно кладезь для поэта.
Слова и боль! Молю, остановись,
Пустая фраза, сохрани мгновенье…
Кончается мое стихотворенье,
Кончается, чуть начатая, жизнь.
Молчанье
Всегда украшен гроб печальный,
Совсем не свадебный мотив
Перекликается с молчаньем
Моей души,
Я не счастлив.
Не счастлив я в своем молчанье,
Пересекается в пути
Кортеж, что к таинству венчанья
Мечтает скоро донести.
Молчу, снедают параллели,
Рождая слезы, тихий стон,
Дома, бетонные панели,
Несутся звуки из окон.
Молчу, но мир немого звука
Приносит траур и мечту,
А к ним болезненность и муку:
Без корня - дерево в цвету…
В чём начинаюсь, чем кончаюсь
Когда женюсь, когда умру?
Я с белым гробом начинаюсь
Кончаюсь в свадебном пиру.
Луга и поля
Заклубилась дымка, нарастает
Над моей обыденной дорогой.
Я сегодня в поле пропадаю
И болею, где–то возле стога.
Травы скошены! И чье предубежденье,
Будто травы этой жизни просят?
Трав высоких летнее цветенье
Прекращает золотая осень!
Не дождутся травы семенами
Песен осени - лежат и ароматы,
Будто бы взывают письменами
К прежней жизни, не уйти обратно!
Я сегодня скошен тяжкой вестью,
Нервы нитями сухими заиграли,
Перетянут гибкой, вязкой сетью,
Прочностью капрона или стали.
Боль исходит из глуши глубинной,
Говорит, страшит и огорчает.
Я - разочарован, круг пустынный
Мою боль печалью привечает.
Сетует душа и то, и это:
«Если больно - поживи иначе,
Следуй прямо, веруя удаче,
По кривой идут одни поэты!»
Я, наверно, не готов к движенью,
Следую кругами или криво…
Странное мое стихотворенье
Пропадает в поле сиротливо.
Бьется боль, колотится зачем–то,
Я страдаю, значит жив сегодня.
Синий пламень - розовые ленты
Лижут плотным жаром преисподни.
Жду - у! Потом... последует обида,
Завоюет место возле шеи
И уйдет, останется для вида
След войны - снаряды и траншеи.
Вот и боль! Забилась возле шеи,
Но смотрю - струится за полями
Разнотравье – радужные змеи,
Светится высокими огнями.
А душа наносит на пергамент
Не стихи, а реквием печали,
Истина откроется кругами
Богом, в диалектике спирали.
А душа наносит на пергамент
Не стихи, а славу песне новой...
Той, что следует лесами и лугами,
Бережет моей Земли покровы.
Бережет моей Земли покровы!
Я - Земли лишь малая частица.
Дайте!
До конца с Землей проститься.
Дайте!
До конца дослушать «Слово»…
Не ломайте меня
Не ломайте сирень,
Посмотрите на ветки и спойте,
Вспомнив прожитый день,
Удостойте.
Удостойте себя,
В том величье цветущей сирени.
Помяните меня
В суматохе заботы и лени.
Одарите себя,
По дороге слова мои спойте.
Не ломайте меня,
А вниманьем меня удостойте.
Я рассветом для вас
Серый сумрак собою наполню.
А любовь, что сейчас,
Передам, своей жизнью напомню.
Полюбите меня,
Аромат той любви бесконечен.
В вас немножечко я,
И союз тот и прочен и вечен.
Я волнуюсь сейчас
От предчувствий страданий и крови.
А букет, что у вас -
Чье-то тело, глаза или брови.
Вам я славу пою.
Вам я славу пою, человеку.
Тем, что просто люблю,
Оставляя для вас свою ветку…
Что ж, пропойте мой стук,
Боль мою одинокого сердца...
Вы услышите вдруг
Близкий голос мой -
Единоверца.
Вдохновение
Перестроение вещей
В перенастроенности судеб,
То русло поменял ручей,
А кто-то изменил и судит.
Волнуется, дрожит Земля,
Себя настраивая снова,
Перелицовывать покровы
Кому-то можно - мне нельзя.
Я, право, верую давно:
Земли святое обновленье,
Природы вечной измененье
Нужны, что старое вино.
Вот, образ женщины святой,
В тумане движется по полю,
С ней ощутить любовь и волю
Хочу, пусть я не холостой.
Чья эта Муза? Ты моя?
В обличье таинства и силы
Меня ты нынче пригласила
В свои дубравы и поля…
Зачем показываешь свет
Густой, зернистый и упругий?
Там мать! и мне не много лет
В беспечном дворовом досуге.
Да, время зрелости!
Слаба фотографическая сила
У памяти, моя судьба
Ушла, устала, изменила.
Мой дух обыскивал края
Не вечно славил голос божий.
Я нынче жизнь свою итожу,
И знаю, ошибался я…
Так тихо в комнате моей,
Шумит компьютер, не мешает…
Смотри! Земля опять рожает
Крикливых, розовых детей…
Ели
За утомленною Москвой,
Скучающе, в конце недели,
Вонзаясь в небо головой,
Стояли траурные ели…
О чем печалятся они?
Как-будто что-то потеряли…
Там,
Где далекие огни
Маняще освещают дали.
Кружат ветвями надо мной,
Елейным духом возбуждая
Меня!
Под вечною луной
И берегут и охраняют.
Они зовут меня на вальс
Лесною музыкой дороги,
Чтоб вместе выплакать романс
О боли, счастье и тревоге.
Затем оставить всё,
Как есть,
Таёжной чащей затеряться,
В глуши очнуться и расцвесть…
И в чьей-то памяти остаться.
Молчат синеющие губы про ускользающую жизнь
Хотя поставлена печать
На незаклееном конверте,
Сей текст дано легко читать
И до, и после моей смерти.
В нём завещание для вас,
Читайте, милые, читайте,
Уже пьянит природный газ
Меня в полуночном инсайде.
Успею сон вам описать,
Неясным голосом пророка,
Судьбы не оглашаю срока,
Тут властен рок, а не печать.
Во сне вас вовсе не люблю,
Прощаюсь с вами, не прощаю,
На склоне, в детстве, коноплю,
Как символ жизни изучаю.
Она кружила и звала,
Зачем-то путала и мяла,
Вращалась жизнью и дотла
Любовь и веру прожигала.
Нет смысла, струны не поют!
Рассвет не манит, ноги стынут
И что-то задевает спину,
Колокола зачем-то бьют.
По голове стучат – молись,
Я только стискиваю зубы
И синью шевелятся губы
Про ускользающую жизнь.
Заткнитесь враз, колокола!
Мне не до вас, другие песни
Звучат и снова расцвела
Трава, с которой был я вместе.
Звучите песни, пойте трубы
И боль в висках уймись, уймись,
Молчат синеющие губы
Про ускользающую жизнь.
Джунгли и лица
Лица!
В джунглях коричнево-тёмны,
За лианами чей-то скрип,
Вот лицо и оно зарёвано,
Вот лицо на земле не спит.
Лица!
Лютый разгул таинственных,
Вечных, гнусных и мощных сил,
Разбросались вы по провинции,
Где я верил, любил и жил.
Лица!
В мрачной ночи рождаете
Сонм коллизий, кошмарных снов,
Появляетесь и кусаете,
Не найдя подходящих слов.
Лица!
Чую запахло жареным,
Ваши страсти горят огнем,
Худо мне говорить о дареном,
Что неискренне и взаём.
Лица,
Вам доброты не надобно,
Джунглям нужен ли карнавал?
Будьте счастливы, мне не завидно,
Разве худо, что вас узнал?
Я лицом устремляюсь к новому,
Память прошлого давит, врёт,
Замедляюще кружит голову,
Якорит, прекращая взлет.
На себя смотрю - окровавлено
Новой маской мое лицо,
Задыхаясь в среде отравленной,
Моюсь перекисью, свинцом.
Оттираю бинтом и тряпкою
Свою кожу - мою зарю,
Будь я женщиной, я бы плакала,
А сейчас вот, сижу - курю.
А потом раздраженно и нервно,
Видно, что не хватает сил,
Неуверенно, слабо, неверно
Я взлетел в блеске новых крыл.
Время
Наверно время изменилось,
Пока часы не отстают,
Но я сейчас увидел близость
Того,
Того - зачем живут.
Зачем живу?
Такое слово,
Такое слово - благодать!
Вдруг тенью озаряет новой,
Его так хочется познать!
Познать, почувствовать
Живую,
Живую кровь в своей груди
И песню затянуть святую,
Про то, что будет впереди.
Воскликнуть
Истово и звонко,
Узреть бессмысленность вещей
И окунуться мыслью тонкой
В игру мерцающих свечей.
Очнуться с полнотою взора,
Очнуться в светлой простоте
Дороги чести и позора,
И восхвалений, и укора,
Но только к избранной мечте.
Пока что путается время,
Играют светом фонари,
Высоких сфер - святое племя
Дает мне новое значенье
Часов, что спрятаны внутри.
Мир, паук и художник
Нет конца картине этой,
Всюду след одной картины:
Крепко держит всю планету,
Сеть паучьей паутины…
Нет конца чужим проблемам,
Что клубятся надо мною
И читаются поэмой
Над трагедией людскою.
Так преследует и гложет
Страсть народная людская,
Бьется человек, не может
Обрести вершины рая.
Бьется человек, не зная,
Что обвит он паутиной.
А паук? Тот ожидая,
Наслаждается картиной.
Грустно, яркий свет с полудня…
Вечереет,
Что-то тихо?
Пиво пью,
Кусочки студня
Заедаю фунтом лиха.
Заедая, напеваю
Песнь веселую, живую…
Напеваю, словно знаю
Про чего грущу, тоскую.
Не художник, не рисую
Мир свободный и веселый,
Как открыть струну живую,
Чуя мира взгляд тяжелый?
Разворачиваюсь взглядом,
Разворачиваю плечи,
Мир змеиным, теплым ядом
Путь окрашивает Млечный…
Догоняет, ниспадает
Чередой нелегких судеб,
Догоняет, словно знает,
Постоянно так не будет
Догоняет, истекая
Тощей сукой на дороге,
Тает след и исчезает
Млечный путь создали боги…
Вечный путь создали боги
Светом - горние вершины,
Мир внизу хранит чертоги,
Там паук и паутины.
Я и сам там был недавно,
Опоясан сетью-плетью,
Обрамленный жесткой клетью,
Шел судьбою своенравной.
Я срывал с себя оковы
В грозной ярости звериной,
Рисовал картины новой,
Новой жизни не рутинной.
Мне паук сейчас не страшен,
Я - художник, я рисую.
Мною мир сейчас украшен,
Не грущу и не тоскую.
Обустраиваю светом,
Гаммой призрачной палитры...
Речка устремляет литры,
Хорошо на речке летом!
День рожденья.
Разбудил я дороги осенние,
Пусть они ожидают меня,
Пусть не первые, не последние,
Только первые этого дня.
Пять утра,
Настроенье, что вышито,
Успокоенный тихий мотив
И еще что-то внутренне пишется,
И я тихою радостью жив.
Подождите,
Дороги осенние,
Мой ямщик, не гони лошадей,
Подождите,
Минуты последние,
До прихода веселых гостей.
Подождать!
Вот печаль означается
Сетью тонких и мелких тревог,
С кем-то грусть неуклонно прощается,
Видно вышел положенный срок.
Подождите,
Минуты последние,
Я молчу, вижу думы мои,
Там!
Торжественно-громкие, медные,
Золотые, веселые дни.
Вот и я!
Весь брилльянтово - вышитый,
Выпрямляя окружность пути,
Вниз спускаюсь,
Веселый и выпивший,
Чтобы с вами немного пройти.
Туманы
Тишина…
Позолотилось эхо,
За мечтой моей угасли звезды,
Расцвели,
Кому-то на утеху,
Вербы
Посеребряные грозди.
Вижу гладь
Далекую за морем.
Там,
Вдали
Давно цветут каштаны.
С вами я,
Конечно же, не спорю,
Светом озаренные,
Туманы.
Вы несете плавно,
Безнадёжно
Грусть мою,
Дошедшую до боли.
Я, туманы,
С вами осторожно,
Видите,
Я с вами и не спорю.
Только не глушите вместе эхо,
То, что золотом
В душе клубится,
Я тогда
Вам буду не помеха,
Не для вас и сердце
Будет биться.
В одночасье ветер белый изменил мою свободу
В одночасье ветер белый
Изменил мою свободу,
Вдруг заныло, где болело,
Он принес шальную воду.
Понеслась вода дурная,
Закипела, заюлила,
Угли солнечного рая
Белым градом охладила.
Сникшая, под образами
Неба, полного свободы,
Оставляет ручейками
Стеклам серые разводы.
Лето пахнет сентябрями,
Пахнет холодом, зевотой,
Пахнет дремой, пахнет снами,
Пахнет будущей заботой.
Тучи кружатся кругами,
Метят место метой мокрой,
Тучи кружатся клубами,
Молнии пронзают стекла.
Тучи тешатся громами,
Дробно отвечают стекла,
Шепчут серыми устами:
«Высыхает, что промокло!
Туча выльется, устанет,
Прекратятся недороды,
Успокоится, растает
Вслед за солнечной погодой».
Успокаивают стекла,
Поднимают настроенье.
Было все серо и блекло,
В себе чувствую движенье.
Мир спокоен – гром не грянет,
Все приходит и уходит,
Лето плачет сентябрями
Только при плохой погоде.
При плохой погоде, лето,
Про меня ты, забываешь,
Не всегда ты понимаешь
Настроение поэта.
Не всегда ты понимаешь
Песнь мою о Новой Воле.
Спой, а может подыграешь,
Где-нибудь во чистом поле.
Может, где-то на привале,
У костра под ветры, ливни,
Мы покурим про печали,
Темной ночью долгой, длинной.
После, радуясь рассвету,
Мы споем с тобой дуэтом.
Пусть нам ветры подпевают,
Пусть нам ливни помогают,
Славя мир, меня и лето.
Вот и закончилась четвертая глава книги Поэтическая интерпретаци
"Жизнь" - время не легкое и в нем победила жизнь.
События, которые рассказаны вам поэтическим языком, происходили несколько лет назад.
Этот человек выжил, жив и очень благодарен себе за своё мужество.
Я по-прежнему благодарен своим постоянным читателям.
Вас стало меньше.
В будущем будет ещё меньше.
Не потому, что кто-то из нас плох, а потому, что темы автора становятся всё менее доступными.
Это не эротика, и не публицистика на жареные факты.
Но, всё-таки, не ради вас я публикую эти стихи, мои постоянные читатели, а ради нескольких тех людей, которые по-настоящему поймут меня.
Поверьте, это дорогого стоит.
Стихи, в моём понимании, похожи на редкие и очень чувствительные растения, не выносящие шума, ажиотажа и конъюнктуры.
Но!
Молодёжи нужно общение ей нужны конкурсы для того, чтобы познакомиться, жениться или выйти замуж и нарожать кучу маленьких розовых детей.
Кто-то хочет на этом деле заработать...
Кто-то хочет проявить свои амбиции и повысить свою самооценку...
Простите - это Жизнь и я принимаю всё, как есть, и соглашаюсь с вами.
Но я другой.
Мне не надо всего этого.
Я всё в своей жизни сделал.
Осталось опубликовать эти стихи до конца.
И научиться у Бога тому, чему только он может научить меня.
Осталось ещё три главы.
С признательностью к своим постоянным читателям, Сшонэ