Июль, ни облачка на небе
И только легкий ветерок
Чуть, шевелит седые кудри,
Для сенокоса самый срок.
Смотрю на добрую траву
И на березовые колки
И вспомнил, вдруг, как в детстве здесь
Чуть не порвали меня волки.
Я был тогда совсем мальцом,
Мужик единственный в семействе.
Лихое время, шла война
И позабыть пришлось о детстве.
Все помню, будто бы сейчас
Со мною это все случилось,
И время в тот кошмарный час
Как будто вдруг остановилось.
Не смог уйти от волчьей стаи,
Без сил упавший жеребец.
Когда нас с ним догнали волки
Я думал мне пришел конец.
Но нЕ дал им вожак матерый
Клыками жизнь мне оборвать
И рыкнул так, сказал как будто
«вам без него есть что сожрать.»
И я, застыв в оцепененье,
Смотрел как рвали жеребца
И хоть не очень верил в бога,
Читал молитву без конца.
Вожак ни разу не отвлекся
На тот кровавый волчий пир,
Как будто в маленьком мальчишке
Весь для него замкнулся мир.
Когда мы встретились глазами,
В его не видел я грозы,
Не видел злобы лютый холод.
В моих он видел - две слезы.
Не помню, сколько так стояли,
Но нервы сдали наконец
И я на снег пред ним свалился,
Уже седой, без чувств, малец.
Но точно помню слышал выстрел,
Такой похожий на грозу
И головой готов поклясться,
Слизнул вожак с меня слезу.
Уж сколько лет, а я все помню.
Я помню все до мелочей.
И тот вожак у волчьей стаи
Нагнал бессонных мне ночей.
Тогда мне бабка говорила,
Что в волке том душа отца,
Что после смерти ,мол вселилась,
Чтоб своего спасти мальца.
Июль. Ни облачка на небе,
А мне так хочется опять
С тем вожаком той зимней встречи,
Как будто с папой постоять.