Давным - давно в седые древние года,
В Руси события великие случились,
В огне пожарищ, зарождалася страна
Россия наша и, как сталь, в них закалилась!
В те годы черный пепел покрывал поля,
И пашни после смертных битв, как шрамы, ныли,
Но не сдалась, не пала, русская земля,
Сыны России, свою Родину Любили!
Сбирала силы крепко Русь, после годов
Набегов страшных, от Чигиза до Батыя,
Уже росли посады подле городов,
Князья иные народились, молодые.
Они горячие и крепкие бойцы,
И шибко яростно свершить они хотели
Дела, что ране, не доделали отцы.
Иные, как то не смогли, те не успели.
Утихли споры меж князей, родных людей,
Уж меньше ссорились, и меньше предавали,
Все понимали, жить при друге, веселей,
И что сильнее с другом, тоже понимали.
Но не успела расцвести еще земля,
И не успела еще Русь набраться силы,
Опять кровавая, грозит стране заря,
Идя на Русь, ордынцы волчьи стаи сбили,
Чтоб тучей черной, навалиться на страну,
Травить посевы, города пожечь и села.
Несет ордынский хан опять на Русь войну,
А значит, взяться за мечи придется снова!
А по Москве, весь в жирной грязи и в пыли,
Гонец несется, бег коня не унимая,
Конь в пене белой, ноги сбитые, в крови,
Но все едино, его всадник погоняет.
К крыльцу у терема наездник подъезжал,
Едва с коня сойти ему хватило воли,
Но через силу, он с докладом побежал
До князя русского. Он отдыхать неволен.
В светелке чистой, Дмитрий выслушал посла,
Потом соратников позвал в совет собраться,
С земель восточных, весть в Московию дошла:
Пора на сечу им, с Ордою снаряжаться!
Когда советчики и други собрались,
Они с волнением на Дмитрия глядели:
Тот был суров, и брови хмурые сошлись,
Что приключилось? Зело знать они хотели!
Всех оглядев, московский князь велел им сесть: -
- Наш разговор нелегок, долго он продлится.
Гонец мне ноныче принес худую весть,
Видать, что скоро нам с Ордою выйдет биться.
Беда стряслась, друзья мои, в который раз.
Собрав полки свои, и всюду сея смерть,
Мамай заносчивый, идет войной на нас,
И очень надо по всей Руси, по всей успеть
Собрать полки, чтоб разом выступить на рать,
Гонцы разосланы из преданных людей,
И, коль удастся, землю русскую поднять,
На славу мы тогда попотчуем гостей!
Боброк был мастером красно поговорить,
Но не для красного словца решил сказать:
- А что Мамай себе задумал? Может быть,
Ему наскучило, улусом управлять?
Насколько помню, он Чигизу не родня,
А значит править всей ордой не для него.
Зачем он вздумал повернуть на Русь коня?
Уже ли рядом боле нету никого?
С улыбкой родственнику Дмитрий отвечал:
- Чегиза славу захотел Мамай стяжать.
А может статься, на меня он осерчал,
Или замыслил Бату – хпну подражать…
Нам все едино, но Батыя, не вернуть,
Давно мы, други, Руси ужо не те.
Должны ему, мы братья, голову свернуть,
И пусть душа его блуждает в темноте.
Боброг улыбкой, как лампадою светил,
- Змее свернуть башку понятно всем, не грех.
Но только сможем ли набрать в достатке сил,
Что бы нам в сече, подарил Господь успех?
Скажи нам праду, князь, а с нами кто на бой
Пойдет теперича? Мы будем не одни?
Из Новграда войско призвано тобой?
А Суздаль с нами? До сраженья будет дни
Считать с надеждой? А, Владимир не молчит?
Врагу гоотовит Киев свой разящий меч?
- Пусть каждый сам готовит шлем, копье и щит.
Беду войны на другов, нам не скинуть с плеч. –
Ответил Дмирий:
- Али ты не разглядел,
Моих собратиев, что здесь, со мной стоят?
Они покинули свой княжеский удел,
И меч, у каждого, не зря с собою взят!
Боброк упорствует:
- Не все явились, князь.
Должно нас боле быть, раз битва нам грозит!
Ужели, кто то в огороде месит грязь?
Иль спрятав ржавлен меч, под юбкою сидит?
Скажи ка, князь Рязанский? Выступит за нас?
Поднимет стяг свой? С нами встанет за одно?
- Увы мне, братья, в этот трудный, страшный час
Единства боле, нам с Олегом, не дано.
Отцу не может он Коломны извинить.
- Он хочет просто отсидеться в стороне?
- Мамаю, он решился верою служить.
- Да пусть тогда душа его горит в огне!
Нет хуже грешности, чем в черный час беды,
Уйти от битвы, зло напрасное тая.
Не заслонить от бед, своей родной земли!
Такого не простит, ни Бог, ни мать-земля.
А коль супротив нас, востанет этот пес,
Тогда, клянусь я жизнью, час ему не жить!
Измену подлую Иуда в Русь принес,
И мы, предателя обязаны казнить!!!!
Совет не радостен, иные беды есть,
Олег теперь уже отломленный ломоть
Ведь не одна дола в Москву худая есть.
Они терзают сердце князя, дух и плоть…
Вещает Дмитрий:
- На беду нам Тульский князь
Прислал сказать, что не ко времени война.
А хан Мамай, не станет с битвой ожидать,
Пока князья России, встанут за меня.
Мне донесли о том, что нынче порешил
Ордынец жабный, Тохтамыша убедить,
Что мир с Москвою, заключить тот поспешил,
И надо в Русь, поход Батыя, повторить.
Молчавший Глеб ударил кулаком о стол,
Глаза его горели пламенным огнем,
И если б в горницу ордынец вдруг зашел,
Тот непременно быЮ пронзил его копьем!
- Мамай глупец! Ведь мы не так уж и слабы!,
И мы сумеем дать Мамаю укорот!
- Он заручился в биту, помощью Литвы.
С ним князь Ягайло, против нас теперь идет.
Ответил Дмитрий, и сурово посмотрел
На сотоварищей, ища испуг в глазах.
Но каждый взором испускает тучи стрел,
Не ведом другам князя перед сечей страх!
- Боброк, послухай: как то пару лет тому,
Бойцы - Черниговцы к литовцам перешли,
И зело надобно пробраться к их полку,
Там смелых ратников шесть сотен, и они
Против земли своей, с Ягайлой не пойдут!
Ты их, за нас теперь сражаться убеди.
Пущай они на бой за нашу Русь идут!
Сумеешь ты! Удача ждет тебя в пути!
Боброк нахмурен, не простой ему наказ
Был дан сегодня. Проберись ка, сквозь врагов.
Раз надо, - делай, вот и весь на этом сказ.
Боброк подняв глаза, ответил:
- Я готов.
Все понял, шурин, я немедля двинусь в путь
Возьму с собой, лишь два десятка молодцов
Они помогут мне, Черниговцев вернуть,
И встать стеной за Русь, за вотчину отцов!
Но время дорого, пора мне уходить,
Сейчас седлают гридни моего коня.
Лишь об одном хочу тебя я попросить,
С моею любой, ты простись тут за меня.
Поклон, объятия, бряцание меча,
Шаги по комнате, скрипение перил….
Промчались кони гридней, рысью грохоча…
Боброк в Литву с отрядом малым уходил.
Совет окончился, князья все разошлись,
По светлым княжеским палатам, во кремле,
И каждый думал: наконец то и дождались,
Теперь с Ордою, непременно быть войне.
Но не отступят ныне Русские князья,
Не будет праздновать победу подлый враг,
И Дмитрий в церковь, что стоит в глуби кремля,
Идет обдумывая сделанный свой шаг.
Склонив главу вошел он в сей священный зал,
Вдыхая ладана, парящий аромат,
Пред алтарем устало на колени пал,
Смиренно князь опустит долу гордый взгляд.
Князь был силен, но от заботы он поник,
Ведь груз тяжелый на плечах своих он нес,
Лицом к иконе богородицы приник,
И тихим голосом, молитву он вознес:
- Господь великий! Я пришел просить
Не за себя, не за детей ни за семью.
Моею жизнью я прошу огородить
От разоренья псами родину мою,
Старух и женщин, стариков, малых детей
От поруганья над ними злобных орд,
Молю тебя, Господь, я от России всей,
Ты благ! Спаси и сохрани ты, наш народ.
Взамен за эту милость, жизнь возьми мою,
И жизни тех, кто жизнь готов за Русь отдать.
Мы не за славу, мы за Родину свою,
Идем на эту битву, что бы умирать.
Дай силу, Боже, нам врага укоротить,
Дай в сердце мужество, чтоб в битве не бежать,
Даруй удачу, дай Мамая победить,
И стойкость дай, что бы в сражении стоять.
Молю, Господь, о благой милости твоей,
Молю тебя, нас, в час последний не покинь,
Дай послужить нам жизнью Родине своей,
И умереть за Русь, со славою.
Аминь.
Движеньем крестным, трижды осеняя грудь
У алтаря, с колен поднялся русский князь,
И твердым шагом выбирает жизни путь,
Сквозь кровь и боль, сквозь битву смертную и грязь.
Но во дворе, как будто вкопанный он встал,
Пред ним огромнейшего роста человек
Ему дорогу в кремль, грудью заграждал,
И слово пылкое, громила сей изрек.
Он был в монашье одеянье обряжен,
Но глаз горящих, с князя смело не спускал.
Безмерно князь был этим действом удивлен,
И терпеливо он, речам его внимал.
- Послухай, князь, молю, возьми меня с собой,
Я ныне, снял с себя монашеский обет.
Хочу со братия, идти на смертный бой,
Хоть меч, рука моя, не знала много лет,
Но силы ратной, все ж, не убыло в руках.
Смеется Дмитрий:
- Это инок мне знаком.
- Когда то, ворогу мечом внушал я страх,
Но осемь лет в монастыре я, под замком.
В обитель божию, давно укрылся я,
Но, отсидеться тут от сечи, права нет!
- Напомни, друже, как же кликать мне тебя?
- А ты, как прежде кликай, княже, - Пересвет!
- Теперь припомнил! Узнаю я молодца.
А то гадал я все: куды ж ты запропал?
Под бородою, не признать теперь лица,
И ране, ты не крест, а меч в руке сжимал.
- Вновь в руки меч возьму, храня на сердце крест,
На боевого, я опять взойду коня,
Не дам врагу, топтать моей Россеи честь!
И пусть Господь на то, благословит меня
На смерть, на подвиг за мою родную Русь!
Я за нее, до капли кровь и жизнь отдам!
И коль погибну, я за Родину, то пусть!
- Враг никакой, друзья мои, не страшен нам!
За веру нашу, за Россею, за народ,
За дом родной уходят витязи на бой!
Пусть кажный, в этой битве славу обретет,
Коль этот путь Россеи избран был судьбой!
И мы, с пути того, не смеем отступить,
Врагом предложен, небогатый выбор нам.
Али погибнуть, али в битве победить,
Быть, али сгинуть в вечность нашим городам!
Но, как же быть тебе? Придется убивать.
А ты же богу, ныне вызвался служить.
Господь должон тебя за это покарать.
Тебе убийство, он не сможет извинить.
- Вчера с меня обеты, настоятель снял,
А я у Господа, прощенья испросил,
За то, что в руки, щит и меч я снова взял,
Хоть никого, пока еще, я не убил.
Но если князь, сейчас не выступлю с тобой,
Не встану грудью рядом, за родную Русь,
И не вступлю с врагом в жестокий смертный бой,
То от стыда, в своей я келье, удавлюсь.
А на сраженье, Бог меня благословит!
Коль смертно буду я за Родину стоять,
Пусть смерь за это, Бог мне в битве подарит,
За то, меня никто не станет проклинать,
Моя Россея, мои братья, мой народ,
За то, что струсил, и не вышел в битву я.
Сегодня каждый Русич в бой на смерть идет,
А в щели прячется, лишь гнусная змея!
От слов таких, слезой щипнуло по глазам,
Обнял детину князь, душевно и тепло:
- Ни враг, ни смерть, ни черт уже не страшны нам!
Коль вся Россея встанет вместе! За одно!
Сказал ты слово славно, друже Пересвет!
С тобой в строю сражаться станем мы одном,
Орде надежы на победу, нынче нет,
Коль всею Русью, грудью мы за Русь встаем!
И пусть немногие придут из битвы в дом,
Пусть жизни многие, за Русь мы отдадим,
Мы никуда теперь из битвы, не уйдем!
И значит в битве, мы Мамая, победим!!!
Уже полки давно толкутся у ворот,
Уже пора полкам на сечу выступать,
В кольчуге Бронной, по палатам князь идет,
Что бы жене, слова прощания сказать.
Он знает верно, что его жена поймет,
Не страшно Дмитрию в её глаза взглянуть,
Князь крепко чувства свои в кулаке сожмет,
Простится нежно, и уйдет в опасный путь.
Иной дороги в жизни, князю ныне нет,
И боле нет ему теперь иной судьбы,
Иль жизни радость, и свободы яркий свет,
Иль мрак погибели и горечь смертной тьмы.
Войдя в светлицу, князь княгиню обнимал,
И долго – долго в очи милые смотрел,
Он просто думал, как же мало я сказал,
Ей о любви моей. Как мало я успел
Жене любимой самых добрых слов сказать,
Как мало времени я смог ей подарить,
Но ничего теперь назад не повертать,
И ничего не сделать. Время уходить.
Погладив любую свою по волосам,
Глаза прищурил, чтоб хрусталь слезинки скрыть.
Губами жаркими припал к ее рукам,
И мягким голосом, ей начал говорить:
- Прощай же, любая моя, я ухожу,
Еще нее ведаю, каким мой будет путь.
Пусть я и князь, но я стране своей служу,
И я, судьбу свою, не смею обмануть.
Победа в битве, или смерть мне суждена,
Про то не ведаю, но твердо знаю я.
Жалеть о гибели моей, ты не должна.
Но если примет мое тело мать-земля,
Пущай трудом отцов гордятся все сыны,
И тем, что насмерть я за Русь мою стоял,
Что за народ мы битву шли, не из нужды,
И перед ворогом, на шаг, не отступал!
Едва жене словечко князь договорил,
В светлицу входит его милая сестра,
Он ее мужа в путь – дорогу проводил,
И не успел сказать о том еще с утра.
Сестра степенным шагом к Дмитрию идет,
Его ладонь рукою доброю взяла,
В Москве уж знают: битва грозная грядет,
И что с Боброком, верно знать она должна.
- А где мой муж? Скажи, какое лихо вдруг
Случилось ныне с милым суженным моим?
Со мной проститься не зашел любезный друг,
Ужель худое что то, приключилось с ним?
- Нет, моя милая сестра. Волынец твой
В Литву умчался, спешно рати подымать.
Минутки не было зайти ему домой,
Ему до место, осемь долгих дён скакать…
А за него, проститься, он уж попросил
Меня, сестрица. За него теперь молись,
Что бы его лампаду, враг не погасил.
Он воевода, ты – жена его, держись.
Держись, и женщинам другим пример подать,
С моей женою верной, вместе вы должны.
Пусть даст Господь нам любых вспоминать,
Нам ваши добрые слова, ой как нужны.
Княгиня головы склонила на груди,
Что бы слезу ему во след не показать.
Что ждет его в пути далеком, впереди?
Сжимает горло, но смогла она сказать:
- Иди, мой муж! Будь храбр в сече, витязь мой!
Не знай пощады ты, к коварному врагу.
Я вижу ясно, как с победою домой,
Твои полки, мой светлый князь, уже идут!
- Ах, брат, хотела б я на бой идти с тобой,
Сражаться рядом, с моим мужем дорогим!
Но слишком тяжек груз кольчуги боевой,
Мы вас, молитвой, и Любовью защитим.
А ты, Волынцу передай, что я молюсь,
За вас, за мужа, за Боброка моего.
И верю в то, что вас с пообедаю дождусь!
Но только лишь тогда, вздохнется мне легко,
Когда своим тяжелым шагом на порог
Моей светлицы тихой, вступит к вечеру,
Мой смелый витязь, мой Волынец, мой Боброк!
И может быть тогда, я с горя не помру.
Все дмитрий выслушал, кивая головой,
Он понимал как ноют женские сердца.
Не будет им покоя, коли вдруг домой,
Не воротятся князь и зять, два удальца:
- Прощайте милые, уж гридни заждались,
Пора мне в путь, готова к сече рать,
- Прощай мой любый муж, мой князь, и моя жизнь.
Теперь моя судьба, тебя с победой ждать.
-Я ухожу. Пора. Поклон мой низкий вам.
Мне требно любые, на сечу уходить.
А вспоминать меня, вам надо по делам.
А в чем виновен, так прошу меня простить.
Стараясь боле в очи женщин не глядеть,
Поспешно терем, князь московский покидал.
Ждать мужа с битвы, неизвестие терпеть….
Трудней чем в сече биться.
Дмитрий понимал.
И уходя, он слышал голос за спиной,
Для женщин миг беды, настал уже сейчас.
Слова жестоко тихо сказаны сестрой:
- Возьми кинжал. Он нас позору не предаст!
И если сможет в сече ворог победить,
Ни ты ни я, позор изведать не должны,
Без мужа милого, не можно станет жить,
Что бы убить себя, кинжалы нам нужны!
Ну а Волынец, осемь долгих дён скакал.
Минутки нет в пути, для отдыха ему,
В седле он ел, в седле он пил, ночами спал.
Едва не падая, порою на ходу.
Дороги торные заказаны. Нельзя
Ему Ягайловых служивых повстречать,
Должон найти, ушедших Россов лагеря,
Чтоб из Литвы, их в Русь, обратно возвертать.
К ночи подводу заприметили в лесу,
А на бойце, торчит Черниговский шишак,
И поспешил Боброк скорей, во след бойцу,
На то надеясь, что не встретит его враг.
По колее подводы, смело он шагал,
Не зря ж ему задал задачу мудрый князь,
И очень скоро грозный оклик услыхал,
И вышел к воину, нисколько не таясь.
Но только бронь сверкнула в отблеске костра,
В листве шелохнулся упрятанный стрелок.
И оперенная тяжелая стрела,
Пронзила землю глухо, у Боброка ног.
А со стрелою, новый окрик прилетел:
Видать дозорные черниговцы не спят.
И на пришельца смотрят два десятка стрел,
Но кто явился? Знать черниговцы хотят:
- Кто тут крадется? Выходи на божий свет!
Не то, каленой угощу тебя стрелой.
Скорей откликнись, ты нам ворог, али нет?
- Погодь стрелять в меня, черниговец, постой.
Мы из Руси, скакали цельных осемь ден!
Через Литву, по темным сумрачным лесам.
Мы с миром к сотнику, к Селянину идем.
Его теперь увидеть, дюже требно нам.
Так отвечал Боброк, но с места не сходил.
Давать причины он дозору не хотел.
Он за дружинником внимательно следил,
И не хотел изведать метких русских стрел!
- Так вы к Селянину? Про что он дался вам?
К чему же так далече, порешил скакать?
Нет до Московии уж боле дела нам,
И вам лучшей, в обратку будет повертать.
Не то про вас, Ягайло выведает вдруг,
Прознает, что пришли гонцы до нас тайком,
Ты казнью лютою, закончишь дни, мой друг,
Тебя, несчастный, для начала, кипятком
Обварят….
- Нут – ко, прекратить болтать зазря.
Кто будешь ты? Зачем сюды теперь пришел?
Вы из Московии? Гляди, грядет заря,
Себе на горе с лихом, ты мой стан нашел.
Вертайся с богом, вас пока еще никто
Доселе в лагере моем не увидал.
Приказ имею, от Ягайлы самого,
Чтоб из Руси, я даже мышь, не пропускал.
- А я не мышь, Селянин. Вспомни, я, - Боброк.
Ты это имя, был должон не раз слыхать.
- Ага, так вот, кто к нам явился на порог!
С тобою вместе, довелось мне воевать.
- Я помню это, потому и шел к тебе,
Мне требно новость тебе важную сказать.
И за удачу, благодарен я судьбе,
Что помогла тебя так скоро отыскать!
Был сотник словом этим очень удивлен,
Какую новость сам Волынец нес с Руси?
Боброку место у костра предложил он,
Т торопя пришельца, говорить просил.
Боброк речил:
- Опять пришла на Русь беда.
Подобно волку, хан Мамай идет войной.
Московский князь решил ответствовать тогда,
И всю Россею побымает за собой!
Вспылил Селянин:
- Ну а к нам по что скакал?
Ведь нам от князя, довелось в Литву бежать.
- Суровый ныне час для Родины настал,
Не гоже будет нам обиды поминать.
Ведь наши распри, глупы, мелочны и злы,
Пока в Россее, брат на брата точит меч,
Пока живем друг подле друга, как враги,
Отчизну нашу от беды не уберечь.
Селянин знак подал, и вот со всех концов,
Идут черниговцы, уж тесно у огня.
- Давай послухаем мы ратных молодцов,
Ведь все в полку моем, как братья для меня!
А вам, брательнички, придется тут решать,
Согласны распри, с москавитами забыть?
- Согласен, друже, только надо поспешать.
Давно пора на сечу, ратям выходить.
Один из ратников затылок почесал,
Волынец, - русич, и Руси беда грозит!
Вопрос детина дюже долго выбирал,
И наконец, тряхнув брадою, говорит:
- Скажи, Волынец, стягом чьим пойдем на бой?
Кто в скорой сече, будет нами заправлять?
- Пусть каждый сотник, стяг в бою подымет свой!
И воеводу полк, сам должен называть.
Но помнить требно, битва – это не игра,
И не забава дюжим отрокам в полях.
Должны мы биться, как единая рука,
Зажать вражину, промеж ратями в тисках!
- Что значит это, нут ко, друже, подскажи,
Кому рукою в сече, мы должны служить?
Под чьим началом нынче, выступить должны?
И с кем едино, можем мы врага разбить?
Боброк поднял на ратный люд тяжелый взгляд,
Привычны биться рати, каждый за себя,
Как бились предки много лет тому назад,
Гордясь собою, и соседа не любя…
И как теперича им мысли объяснить?
Как втолковать, что лишь единством мы сильны?
С горящим сердцем стал Волынец говорить,
Слова о Родине, горячи и умны?
- Как будем биться? Ране мы не бились так,
Всегда врага свалить старались пятерней.
Теперь должны, с могучей силой сжав кулак,
Единым войском, вместе выступить на бой!
Мы не за Дмитрия пойдем, ни за князей!
За землю Русскую, за наши города,
За пышный цвет садов, за золото полей,
За, наших деток, за их юные года
За женщин наших, за сестер, за матерей,
За стариков, отцов, за братьев, за сынов,
За жизнь, не рожденных, пока еще детей,
За сладость детских в избах наших, мирных снов,
За веру нашу, за родительский очаг,
За трепет листьев, не березе, во дворе,
За то, чтоб боле не топтал поганый враг
Посевы наши, гордо сидя на коне,
Чтоб братьев наших, не тащил петлей в полон,
Что бы камчой плетеной, спины им не сек,
За землю Русскую, нам бой с врагом сужен!
И путь нам ныне буде, только на восток!
Селянин слушая, с колоды скоро встал,
В ночи глаза его, как два костра горят!
Боброка крепкими руками он обнял,
Он знал, добром на это ратники глядят:
- Добро, Волынец, это славно ты сказал.
Мы от Руси, вовек не встанем в стороне,
Тебя, как видно, сам Господь гонцом послал.
Пусть лучше в Адском я потом сгорю огне,
Но не останусь тут, Ягайле я служить,
Когда над Родиною кружит воронье!
Хочу за Русь мою, я голову сложить,
Эй, приведи коня. И дай мое копье.
Вперед Волынец, срок торопит в дальний путь,
Не гоже будет нам до сечи опоздать.
Не сможем женам мы свом в глаза взглянуть,
Коль братья наши в битве будут умирать,
А нас не станет с ними рядом!
Торопись,
Веди скорее, поспешай перед, гонец!
- Ну ж, погуляем! Ну ж, Мамай, держись!
Приходит нынче, черну ворону конец!
Слова Селянина, тут ратник поддержал,
Он появился незаметно за спиной.
Коня Боброка витязь в поводу держал:
- Вперед, Волынец! Мы поспеем за тобой!
Ягайло вскоре, про приезд гонца узнал,
И приказал, немедля латников поднять,
Не зря шпионов он по всей стране держал,
Решил он Россов, от ухода удержать.
Спешит, торопится литовец поскорей,
Остановить полки Селянина в пути,
Ведь этот глупый росс не ждет теперь гостей,
И он Селянину, не даст полки свести.
Ведь князь Мамаю, свое слово крепко дал,
Что вскоре вместе они станут Россов бить,
А тут Селянин с войском, от него сбежал.
Как это все, теперь Мамаю объяснить?
Кипит смолой душа Ягайлы ото зла,
Скорее хочет ярость выплеснуть, скорей!
Дорога к Россам, ему шибко тяжела,
И подгоняет князь в пути, своих людей.
От слов шпиона, желчь разлилась по душе,
А тот шипит ему, сквозь зубы, как змея.
Спустилась ночь в полях, померкнул свет уже,
Слились во тьме, и лес, и небо, и земля.
Во тьме кромешной, бронь на латниках звенит,
И звону стали вторит громкий конский храп,
И все рано шпион, чуть слышно говорит,
Как взбунтовался этот дерзкий русский раб:
- Я слышал сам, о Князь, пришелец говорил,
Что срочно службу бросить надобно твою.
Он рать Селянина, назад, на Русь сманил.
- Я саморучно, ныне пса того убью!
Кипит от злобы князь: вот тут, в его Литве,
Какой то дерзкий смерд, речь смутную ведет,
Ну, ничего, они узнают на себе,
Как князь предателям «награды» раздает!
- Как смел наглец явиться, в княжество мое!?
Как смел он в войске моем смуту наводить!?
Селянин, мне служить подал свое копье,
И не должон от нас он рати уводить!!!!
Ну ничего, теперь собаку проучу
С замком колодками, да крепкими плетьми!
Служить должон Селянин там, где я хочу!
Он позапамятует в Русь свою пути!
Но что то тайное в округе скрыла ночь,
Ни зги не видно, но литовцы не одни.
Шпиону хочется отсель убраться прочь,
И, дрогнув голосом, он князю говорит:
- Прости, о Князь, но там, сверкнул в луне шелом,
Откеда ратникам попасть нам на пути?
Давай мы тутова, до света, подождем.
Опасно ночью, будет напролом идти.
Ягайло зол, он не страшится темноты,
Шпиона трусость, оскорбляет его дух!
Не могут здесь стоять Селянина посты,
Но напрягает князь и зрение и слух:
- А ты, глупец, гляжу, как заяц, боязлив?!
Со мной дружина верных латников моих!
Мой кажный латник, стоит россов пятерых!
- Почто ж Ягайло, слабых нас держал таких?
Раздался голос, и под носом у коня,
Мелькнули искры, светом факел запылал.
Светло теперь на тракте стало от огня,
Перед Ягайлой, сам селянин смело встал:
- Послухай, князь, в ночи досуг ли спорить нам?
Мои полки ужо нельзя остановить.
Ты своих латников, храни другим делам,
Не то, сквозь них, придется торный путь пробить.
А что б лучшее слово понял, погляди,
Ты вдоль дороги этой позорчей всмотрись.
Полки Черниговцев, с боков и позади,
Пять сотен стрел отнимут разом твою жизнь.
Ягайло в бешенстве! Как смеет тут грозить,
Ему какой то жалкий сотник, жалкий росс!
Душа горит, тот час охальника убить!
Но чует сердце, страшен будет с князя спрос.
- Ты должен мне служить, так князь твой повелел,
Когда бежав, Чернигов он оставил свой.
- Наш князь с братьями замириться не сумел,
А мы домой, на Русь идем, там ждет нас бой.
Нам наша Родина, дороже всех князей,
И за неё, мы все готовы умереть.
Скажи, пропустишь ты теперь моих людей?
Коль нет, скажи, заставлю тетиву звенеть!
Ягайло понял: не сдержать ему полки.
Селянин вырвется, пусть даже через бой!
Но натворят тут бед со злобы мужики,
Что ж, пусть безумец их уводит за собой.
- Ну, хорошо, Селянин.
Пусть твой полк идет!
От моей службы, ты теперь освобожден.
А в том сражении, вас смерть, собака, ждет!
Ты сдохнешь в той земле, которой был рожден!
-Ты злобен, князь, правдива, знать была молва,
А, это значит, нам с тобой не по пути.
Пусть мне простит Господь обидные слова,
Ты впредь, со мной, так зло, Ягайло, не шути.
Не то случится, кто то вдруг, один из нас,
Твое шутейство, от угроз не отличит,
Возьмет, обидется нежданно, и тот час,
Шутник окажется стрелой, насквозь пробит.
А уж про луки наши, ведают все тут,
По сей причине, ты язык попредержи,
Не то тебя, от стрел, и латы не спасут.
Прощай, Ягайло, и в разлуке, не тужи.
Уходит прочь ночи черниговцев отряд,
Так получилось, усдержать их нету сил,
Шпион и латники зло им во след глядят,
А князь, сквозб зубы, лишь проклятия цедил:
- Ни слов, ни дерзости, ему я не прощу!
Следи за росами, и шли доносы мне.
Я всем черниговцам, за бегство отомщу!
Пусть души их, теперь терзаются в огне!
А коль, они свои оставят города,
Что вдоль границ Литвы стоят, бегом скорей
Спеши ко мне. Я свое воинство тогда,
Велю немедленно скликать по всей Литве!
А только бой затеют Русские полки,
И только врубятся в Мамаевскую рать,
Мы в спину им ударим разом, напрямки!
Чтоб Россы, храбро не смогли в бою стоять
Против Мамая. Апосля, сраженья, с ним,
Поделим Русь мы промеж нами, и тогда
Мы Веру истинную вскоре насадим,
По, вновь Литвою обретенным, городам!
Шпион не глуп. В словах от чувствует беду,
И князя хочет от того отговорить,
Ведь коль с мечом литовцы в города войдут,
Ценою страшной им придется заплатить
За эту дерзость. Дмитрий князя не простит.
Тогда Литве с Россией выйдет воевать,
А князь Ягайло, зло про месть свою твердит,
И осторожки с Русью, он не хочет знать!
- Подумай, князь, Московский Дмитрий – не дитя.
Не стоит нам теперь на Русь войной идти.
Ведь Россы, будут с нами биться не шутя,
И вот тогда ужо, голов нам, не снести.
Ужо четыре века сказ в Литве живет
О Святославе. Люди мудро говорят
Коли на запад грозный Росс войной пойдет,
То даже скалы супротив не устоят!
Подумай, князь, на очень скользком ты пути,
Еще есть время, отрекись от сих затей.
- Я все обмыслил. Поскорее в Русь иди,
И помни, нужных от тебя я жду вестей.
Приспели сроки, рати к Дону подошли,
Мамаю так же вышло время в поле быть,
И место ладное, широкое нашли,
Вольготно росам, будет ворога здесь бить!
А вскоре, трактом и Волынец прискакал,
Ведя с собой в строю Черниговскую рать,
Пусть каждый ратник, на походе и устал,
Но каждый с ходу рвался в битву. Воевать!
Князь эти рати отдыхать расположил,
А сам, Волынца от души благодарил,
За службу нужную, что честно тот служил,
И что так вовремя, с подмогой к ним прибыл.
Но очень надобно князьям найти ответ,
Как бить Мамая? Как и где полкам стоять?
Вновь братьев Дмитрий, собирает на совет,
Пора князьям для битвы дерзкой, строй решать!
В шатер под вечер, Дмитрий кликнул воевод,
Всем надо сговор сотворить, как воевать?
Кто первым строем супротив врага пойдет,
Кому до времени в засаде ожидать?
- Мои соратники, пора нам поспешать.
Мамай торопится, и скоро будет здесь,
И потому, нам скоро надобно решать,
Покуда время для раздумок еще есть.
Замыслил здесь Мамай, у Дона отдыхать,
Перед самим походом к нашим городам,
А мы должны, Мамаю отдыха не дать,
С врагом уставшим, будет легче биться нам!
Князь Глеб задумался, и смело говорит:
- Во чистом поле не с руки нам воевать.
Ордынец ловок, и с коны всегда разит,
И тяжко буде нам под стрелами стоять!
А если, князь, по Дону, брегом нам стать?
Мы супостата, перебьем еще в воде!
- Мамай не станет через Дон атаковать.
Он перейдет его. Да кто ж прознает где?
Ответил Дмитрий:
- Ужо думано о том.
В воде ордынца, право слово, легче бить.
А коль уйдет он в степь? Так где ж его потом
Икать мы буде? Как нам ветер изловить?
Легко мы можем в спину получить удар,
Ведь быстротой своею конница сильна!
- А ежли, взять, да запалить в степи пожар?
Чтоб вражья конница нам в спину не зашла!
Но Дмитрий против:
- Нам надеяться не след,
На опрометчивость ордынских воевод.
Они воители, в орде неумных нет.
Мамай имея роздых, силу обретет.
К тому же, время переправы ожидать
Мамаю можно будет много долгих дней,
Для сечи, войско его сможет отдыхать,
И к сечи грозной, подготовится умней.
А коль пожар степной задует нам в пятки?
То как лягушам, будет нам в Дону сидеть.
Должно нам стать, левом брегу реки.
Нам треба, Доном свою спину подпереть!
В широком, вольном поле биться требно нам,
Где есть размах для русских витязей лихих!
И поле надо обозреть по сторонам.
Рекой бока нам не прикрыть.
- А мы плохих
Советов к битве, брат мой Дмитрий, не сулим.
А что Волынец наш предложить может нам?
- Вот здесь, мы ратью пред битвою стоим,
А тут, двум ратям должно встрянуть по бокам.
Так князю Глебу, воевода отвечал,
А сам рукою над рисунком проводил.
Он место ратей на гумаге отмечал,
И кажный князь за ним с вниманием следил:
- Татарин войском всем своим ударит в лоб,
И постарается полки с замаха смять,
А Глеб с Андреем, в должный миг ударят в бок!
- Передовым придется тяжко, но стоять
Должны не дрогнув, пока воинство врага
Не приустанет, вот тогда то, мы с боков
Ордынца схватим крепким хватом за бока!
- А по бокам, в достатке наших двух полков?
Спросил Андрей, своего брата перебив,
Который долг свой у Волынца выяснял,
Был князь Андрей высок, как кедр, и красив,
Но не спесив. И слову мудрому, внимал:
Боброк же, мысли продолжал свои вещать,
И о полках, что по бокам, договорил:
- Туда поболе надо силу подобрать,
Что бы удар по дых, Мамай не отразил!
Дружины ваши в недостатке. Но со мной
Шесть сотен ратников, они помогут нам,
Мой друг Селянин поведет Чернигов в бой!
Андрею с Глебом я полки его отдам.
Серьезен Дмитрий, кажный ратник взят в учет.
Кому где биться, и когда удар нанесть.
Копье и меч, в сраженьи завтрашнем не в счет,
Победа с тем, в ком есть Любовь и Вера есть!
- А я нашел еще пять сотен копиев,
Из Новогорода, к нам давеча дошли!
Ты чуещь, как дрожит земля от их подков?
- Какую им задачу вы в строю нашли?
Спросил Боброк, и внове зачал он считать:
Людей и стрелы, луки, ратников, коней…
Смеется Дмитрий:
- Разве ж мог я выбирать?
Людей расставить, это дело, брат, тебе!
А я еще не порешил, где им стоять
Какую рать усилят всадников ряды.
- От битвы их подале надобно убрать,
Чтоб с поля боя, они были не видны.
За тем леском, что холм большой покрыл не зря,
Мы утаим от них Новогородский полк.
Поверьте, братья, простоят они не зря!
И знатный будет в битве от засады толк!
В последний миг врагу ударит в тыл копье,
И разметает полк, татарские ряды.
- По нраву нам пришлось решение твое.
А что на это, князь Московский, скажешь ты?
Воскликнул Глеб, и хлопнул брата по плечу.
В ответ улыбкою Волынец засиял:
- Я, друже, глупость сделать ныне не хочу,
И почему ж в совете Дмитрий промолчал?
- Надумал правильно Боброк, теперь о том,
Должно нам важное решение принять.
Кто станет завтра лобным управлять полком,
В сраженьи грозном, и чей должно стяг поднять
Нам перед сечей в нашем лагере, решим,
Кто поведет войска, главенствуя от нас?
Ведь только дружбой мы Мамая победим,
Какой же стяг узрит по утру вражий глаз?
Андрей нахмурился: нелегок этот спор.
Ведь кажный князь, бою хотел казать себя!
Считалось, биться за чужого, глупый вздор,
Но ныне светит с неба новая заря!
Андрей глаголит, зла на брата не тая:
- Ты, Дмитрий, нас на битву эту призывал,
И в этом деле, буде воля, князь, твоя,
Что б ты князей, поратно в поле расставлял,
И значит, реять твой над полем должен стяг
Без спора это буде, брат любезный мой!
Пусть льва на знамени, страшится подлый враг,
Когда помчит коней на свой последний бой!
Андрей внимательно на братьев посмотрел:
В глазах ни зависти, ни злобы нет давно!
От мыслей этих, князь московский потеплел,
Знать без вражды в Руси отныне быть дано!
- Коль я глава для вас, то попрошу принять,
Андрея с Глебом, в руку фланговы полки,
Тебе ж, Боброк, в засаде должно выжидать,
Когда напасть приспеет время. Мне с руки
Возглавить буде, головной, центральный, полк
Я князь! А значит, я должон удар принять!
- Послухай, Дмитрий, не возьму чего то в толк,
Зачем ты шел на эту битву? Умирать?
Воскликнул Глеб, и брата сильною рукой
За плечи крепкие порывисто обнял:
- Давай, местами поменяемся с тобой?
Ведь я по центру, никогда не воевал!
Ужасен будет в этот строй, орды удар,
И на смерть ратникам, потребно в нем стоять.
А ты, по возрасту, совсем еще не стар,
И должен княжеством своим ты управлять.
- Ты прав конечно, брат, опасность велика.
Но нет мне права, за твоей спиной сидеть,
И в голове бойцов центрального полка,
Должон я буду победить, иль умереть.
На смерть, на подвиг, в бой призвал я мой народ,
За веру нашу, за святую нашу Русь!
А, значит в битве, я должон идти вперед,
Я иль погибну, иль с победой возвернусь!
Не гоже буде мне за спинами друзей
От стрел татарских, жалко жизнь свою спасать,
И биться, рядом с братья, буде веселей,
Когда в строю едином мне судьба стоять
С моими гриднями.
- Кольчугу поменяй.
Шелом дружинника простого, ты надень.
Зазря ты ворога, к себе не привлекай,
Никто не знает, что таит грядущий день.
Боброк насуплено ему проговорил,
Он сам воитель, и собрата понимал.
Волынцу ясно: князь давно видать решил,
Стоять по центру, и решение держал!
- Сегодня требно отдыхать, а по утру,
Всем перевесть свои дружины через Дон.
Судьба нам завтра биться, всем в одном строю,
За Русь родимую, за милый отчий дом.
Поутру рано, Дон остался позади,
И рати строятся указками князей,
Сквозь пелену тумана Дмитрий вдаль глядит,
В округе братьев своих, гридней и друзей.
Ужо проведано, ордынец подоспел,
И как развеется предутренний туман,
Мамай увидит, в трех полетах своих стрел,
Как зло оскалился мечами, Русский стан.
Над станом Русским, стяг Московский воспарил,
Над Русским Доном, гордо реет полотно!
И лев златой, орду как будто бы дразнил,
Смеясь презрительно, врага узрев с него!
А в ополчение все ратники идут,
И наполняют ополченцы Россов рать,
Нет лат на них, в руках топор они несут,
И с поля, их обратно не прогнать.
Они пришли сюда. Сражаться со друзья,
Чтоб не пустить врага в родимый свой предел,
И кажный Русич, приходил, врагу грозя,
Был кажный, духом тверд и кажный сердцем смел!
Андрей был весел, и привычно гарцевал
На вороном коне, пред княжеским шатром.
Он весть для князя через гридня передал,
Узнав ее, откинул Дмитрий полотно:
- С утра, к нам конные добавлены ряды
Бойцы Смоленских и Житомирских земель.
Они к сражению, решимости полны.
- Скажи, Смоленские, здесь взялися откель?
Они на зов мой в битву, не отозвались,
Ко мне с молчанием отправили гонцов,
А ноне, будто листья с ветром, принеслись.
- Какая разница для нас, в конце концов?
Боброк смеется, его радость без конца!
Ведь это он Смолян на биту сговорил.
Улыбку хитрую, не стер Боброк с лица,
Серьезным быть Волынцу, нету ныне сил.
- Они пришли, мы, стало быть, теперь сильней
Чем прежде были. Княже, ты меня прости.
Я из Литвы прошел посреди их земель,
И указал, куды им надобно идти.
На битву эту, я князей уговорил,
Но за собою, не велел я выступать,
Из них, заслон я, для Ягайлы сотворил,
Чтоб в спину, ирод, не решился нападать.
Пока же конница стояла в городах,
Гграниц Руси, Ягайло, переступить не смел.
- Но рати, ныне к нам умчались на рысях,
И знать Литовец, против нас пойти велел!
Смекает Дмитрий. Дело это не хитро:
Смоляне бросили и город и детей,
В защите, стало быть, там нету никого!
А значит, страшных надо ждать ему вестей?
Удар Ягайло в спину может нанести.
- Он не успеет. Дюже латники его,
Уже отстали от Смолян в пять ден пути,
И им до Дона, ныне зело далеко!
И к сроку к Дону, им едино, не дойти.
Пока несется ветром, конница на сечь,
Литовцы пеши, до Смоленска лишь дойдут,
- А коль решаться, после битвы нас стеречь?
- Твои полки, мой князь, их в порошок сотрут!
Тебе он битву, не посмеет предложить,
Скорей в Литву, зачнет Ягайло повертать,
Он не воитель, просто очень хочет жить,
И с победителем, не станет воевать.
Скорее с дружбой, он зашлет к тебе послов,
Тебя опасно, своим ворогом иметь,
Но ждет нас бой, мой княже, хватит разных слов.
Нам требно к войску своему, во срок поспеть.
Боброка слушад князь, а сам окрест смотрел
Под руковицу, на восход прищуря взор,
И разглядел: с востока всадник к ним летит,
Гоня ретивого коня во весь опор!
- Ты глянь, волынец, то не к нам ли молодец?
- Его я знаю, князь, посадский мальчуган.
- И как на сечу отпустил его отец?
- Видать Вышата взял его в дозорный стан.
Пока Волынец с князем миром говорил,
До них верхами, дюжий отрок подъезжал,
Икать где князя, он у гридней испросил,
И поклонившись низко, слово он держал:
- Отец велел к тебе, без устали скакать,
В пути я ночь провел, и миг не отдыхал,
Должон Вышаты слово, князю передать,
Что рать несметную, ведет в Россею хан,
Что пыль от конницы, взметнулась в облака,
А скрип кибиток, заглушит небесный гром,
За седоком, вы не узрите седока,
Рекою черной, разлились они кругом!
Боброк нахмурился и соскочил с коня,
К сырой земле незамедлительно припал
Щекой и сердцем, чуял как дрожит земля,
Волынец вновь скочил в седло, и прорычал:
- Малец не врет, ужо дрожит сыра земля.
Тьму не одну, собрал в улусах хан Мамай,
Померкнут в стрелах нынче солнце и луна.
Скачи, малец, резвей отседа, не зевай.
А нам, готовиться на сечу надлежит,
Несчетно воинов ордынец к нам ведет,
Ужо от топота коней, земля дрожит,
И участь легкая, нас братия, не ждет!
Но верю я, орду мы сможем победить,
Но страша будет, нами плачена цена,
Пусть нынче в битву, нас Господь благословит!
Пусть крепок будет щит, и твердою рука!
Князь на Волынца удивленно поглядел,
Такой злобы за ним ни раз не примечал.
Боброк был дельный ратник, в сече зело смел,
Но никогда, как лютый зверь он не рычал!
Теперь рычит, знать боль на сердце у него,
За свой народ, за женщин русских, за детей,
Он не боится смерти и на бой легко,
Боброк направит своих братьев и друзей!
- Нам боле сетовать на ворога не след.
Князья и воеводы, все к своим полкам,
И пусть над полем воссияет Божий свет!
И пусть Господь, дарует ныне в битве нам
Победу правую, над Золотой Ордой!
Она для жизни мирной, на Руси, нужна.
И знайте все! Любой заплатим мы ценой!
Цена, поверьте мне, сегодня не важна.
Ну. что же, братия, Победа, или смерть!
Давно пора уж нам вступить с ордою в спор,
Пусть суждено за Русь нам честно умереть,
Но Русь святую, мы не бросим на позор!
Туман поднялся пышной шапкой над землей,
И оголил, в полях стоящие ряды,
В лучах искрился блеск кольчуги боевой,
И рыли землю, боевые скакуны,
Текли ордынцы, словно паводок весной,
Топя нукерами окружные поля,
Беду предчувствуя, молчал простор степной,
Алел восток, пожаром солнечным горя.
Блеснули в лица Русским витязям лучи,
Они суровы, брови в линию сошлись,
Лучи, ударившись сломались о мечи,
И ярким отблеском в глазах отозвались!
Такой решимости, не видели давно,
В Орде не помнили суровых русских глаз,
Комуж понять теперь сей дерзкий взгляд дано,
Что стали крепче, и прочнее, чем алмаз!
Но все же смело, войско ханское текло,
Заполнив поле все собой, из края в край,
И вот на холме, соскочив с коня легко,
Устроил ставку свою гордый хан Мамай!
Стоят Селянин с Пересветом. Подле князь.
Глядят, как ветром раздувает бунчуки
Копей татарских, и гудит монах смеясь
Погромче, что б слыхали мужики:
- Ты, княже, глянь, сколь воронья слетелось тут.
За черной стаей, горизонту не видать.
- Придется, инок, нам с тобою, бить с двух рук!
Не до утра же, нам с тобой мечом махать?
В ответ Селянин пошутил. Был весел он,
И в перепалку с Пересветом он вступил,
Проверил, как клинок выходит из ножен,
И щит червленый поплотнее ухватил:
- Чу, расступаются татарские войска,
И кто то гонит к нам горячего коня.
Наверно смертью будет нам грозить. Тоска…
- Пусти ка, друже, в поле поперед меня.
То не толмач, то поединщик, мне поверь,
И кости требно перед битвою размять.
- Будь осторожен, этот ворог – лютый зверь!
- Меня то в детстве, сам медведь не смог помять.
Смех Пересвета, слово князя заглушал,
Припомнил Дмитрий, как то слыханный рассказ:
Как Пересвет в лесу, медведя поломал,
Хотя и вышел на добычу в первый раз!
С копьем в руке, выводит Пересвет коня,
Пред войском русским, проскакал, не торопясь,
В душе за Русь молясь, и зло Орду броня,
Узрел, как взгядом, провожает его князь.
Вдыхает воздух полной грудью, Пересвет,
Знаменьем крестным, себя трижды осенил,
Поймал глазами, солнца ласкового свет,
И зычным зовом, поле битвы огласил.
В ответ на возглас, раздается трубный звук,
И Челубей на Росса, пристально глядит,
Рука могучая взметнула крепкий кнут,
Навстреч по полю черным ветром конь летит!
Несется конь стрелой с ордынской стороны,
В седле блистающем, могучий великан,
На шлеме, шлейфом, вьются лисии хвосты,
И в бронь закованный, ордынца крепкий стан.
Как будто палочкой, играет он копьем,
Усмешка злобная, скрывается в усах,
Он очень ловко управляется с конем,
Умел ордынец, ловок биться в стременах!
Лицо его разрезал шрам, он много дней,
Провел в сражениях несчетных и боях,
Зовут его ордынцы, тёмник Челубей!
Известен многим он в улусах и в степях.
Ему навстречу, мчится резво белый конь,
На нем верхом седок, сопернику подстать,
Из под монашеских одежек, блещет бронь,
Во взоре ярость! Он не станет отступать!
Два сильных витязя, как ворон и орел,
Скрестили взоры, как булатные клинки,
И смерти дух, смеясь, над ними распростер,
Свои крыла. И вот заклятые враги
Легко разъехались по оконцам рядов,
Лихим посвистом разом тронули коней,
И понеслись они, наперегон ветров!
Зажав в десницах, дерева своих копей.
Как будто, гром небесный, сшиблись два бойца,
На щепки мелко, разлетелись копья их,
И после сшибки, выражения лица
Не изменились. Грозных воинов двоих
После удара, добры кони разнесли,
И поле, мелко задрожало от копыт,
Они сидели, будто навсегда вросли,
В коней своих. Но каждый ратник, был убит.
И на скаку, рукой уздечку отпустив,
Покинул стремя, гордый воин Челубей,
А Пересвет, на холку грудь свою склонив,
Верхом добрался до проверенных друзей.
Бледнели лики влажно, кажный понял знак:
Не будет легкой битвы ныне на Дону,
Но не пройдет в Россею боле подлый враг!
Не разорит Мамай Любимую Москву!
И далее счастливо Россея сможет жить,
За веком век, пройдут прекрасные года!
Но только надо, для того врага разбить,
Покуда смертью, не ослабится рука.
И права нет теперь, в бою себя жалеть,
А биться должно крепко, за Россею – мать!
И зачали дружины громко песню петь,
Как не должны мужи о смерти горевать!
Завыли трубы, у Мамаева шатра,
Рванула конница, горланя на скаку,
Взлетала в небо за стрелой, опять стрела,
И зримо поле, погружаемо во мглуу.
Всхрапели кони, поле грозно затряслось,
От дикой скачки тысяч бешенных коней,
И страшным воплем над землею пронеслось:-
Ур! Ур, неверных! Бей, Урус - шайтана, Бей!!!
Со стуком русские сомкнулися щиты,
Стеною поле поперек загородя,
Сурово лица на восток обращены,
Где кровью алой, наливается заря.
И скрипнет жалобно в руке бойца копье,
Когда в решимости сожмет его рука,
И опустилось точно злое острие,
Нацелясь в грудь, вперед летящего врага!
Ужасен первый был, по русичам наскок,
Земля тряслася под ударами копыт,
Там русич тухнул, аки сжатый колосок,
А тут ордынец, аки коршун лютый сбит!
Смешалось разом все, в кровавой кутерьме,
Мечи беснуются, но витязи стоят,
Никто в момент такой, не думал о себе,
Не замечая, острых стрел каленых град.
Булава треснет, сабля дико просвистит,
Тут щит прорублен, там ударом смят шелом,
Но рать, как вкопанная мужеством, стоит,
И отражает страшный натиск вражьих волн!
Селянин с Дмитрием, сражаются в строю,
Среди отчаянных чениговских рубак,
И меж ударом. Кажный речь ведет свою,
Когда для слова, даст минутку ярый враг:
- Ну, что, Селянин, не взопрел еще в броне?
Нам, видно до ночи, с тобой, мечом рубать!
- Не сам ношу её, а сидя на коне,
Да и к сраженьям, нам с тобой не привыкать.
А враг то наш – хорош! Умелые бойцы.
Ратуют саблями умело, хорошо!
- А наши как же? Не хужее молодцы!
Да и побед ордынских, время отошло.
- Послухай, князь любезный, влево правь живей!
Поглянь, как лука, изогнулися ряды.
Направь ка с гриднями туды своих коней.
- Глаголишь верно. Ну а как здесь будешь ты?
- Я тут управлюсь.
Гей, Чернигов, навались!!!!!!!!!!
Ударим разм мы на это воронье!
Покрепче ворон, за свою узду держись!
Похоже, вышло, злыдень, времечко твое!!!!
Селянин ворогу навстречу прокричал,
И с дикой яростью, ударил на татар,
Мечом булатным, саблю грозную встречал,
Ударом тяжким, отвечая на удар!
И вот, Черниговцы ударили в копье,
Врага сшибая, под копыта скакунов,
И, словно в стороны метнулось воронье,
Так гнали прочь, своих, Черниговцы врагов!
Но собралась опять противников орда,
И с новой силою, ударили вперед,
А за спиной у Россов, плещется вода,
И отступить бойцам из сечи, не дает.
Стоит Селянин, уперев стопы в траву,
Теряя преданных, проверенных друзей,
И с каждым взмахом, бьет сильнее по врагу,
И с каждым другом павшим, становился злей!
Дух держит тело, только мысли не легки,
Все меньше ратников сражается в рядах
Ужо без счета, ополченцы полегли,
И гридни гибнут, но не ведом Русам страх!
Один из ратников, Селянину сказал,
Между ударами секирою своей,
Он вместе с сотником, смело орду держал,
Под ним убили пятерых лихих коней….
- Селянин. Друже, знаешь, смерти не срашусь,
Но удержаться нам возможности тут нет.
Дай знак, я с ратью, через Дон теперь прорвусь!
Но слышит грозного Селянина ответ:
- Мой друг и брат, должно нам берег удержать,
И пусть Мамай сто раз, за ратью вышлеть рать!
Не смеют Русичи от ворога бежать!
Где мы поставлены, там должно нам стоять!
Стоять, пока мечи блестят у нас в руках,
Стоять, пока взирают наши очи свет,
Стоять, когда крадется в душу нашу страх,
Стоять, когда сражаться, силы боле нет,
Стоять, когда отходу будет путь, открыт,
Стоять, когда вокруге нас одни враги,
Стоять тогда, когда ты ворогом убит,
И даже мертвым, ручсич, падать не моги!!!
Стоять убитым должен Русич, все одно,
Чтоб мимо, ворога на Русь не пропустить,
Ведь пасть в сраженьи, Богом каждому дано,
Но, даже мертвым, должен ворога сгубить!
Бой разгорается, полкам ужо с боков,
Подняв мечи свои, пора втянуться в бой,
Ударить сильно, грозно, дерзко, и без слов,
Клинком разящим, разнести ордынский строй!
Андрей и Глеб, беседу ладную ведут,
Они за боем с холма пристально глядят,
Должно на бой рвануть? Или оставаться тут?
Мечи ладони жгут. Быть в ножнах не хотят!
- Андрей, пожалуй в сечу нам пора вступать,
Уж застоялись наши кони на местах,
И князю Дмитрию пора уж, помогать.
Сомкнем ка мы, свои ладони на мечах!
- Пора нам Глеб. Давай ударим, ведь потом
Минут бездействия себе, мы не простим.
Отныне Брат мой, помни только об одном:
Что жизнью мы к победе нашей путь мостим!
И вот, ударили два брата, два полка,
От их удара, изогнулась вражья рать,
Но новых всадников Мамай на бой толкал,
С трудом пытаясь, в сердце злобном гнев сдержать
Рубились яростно, и витязь в строй вставал,
Когда собрату, довелось в сраженьи пасть,
И знаменосец новый вымпел поднимал,
Чтоб стяг Московии не мог в бою упасть.
Мечи, как молнии, секли стальную бронь,
Змеились стрелы, отыскав просвет меж лат,
Хрипел от ярости, язвленный сталью конь,
И обжигал лицо, врага горящий взгляд.
Ломались копья, и щиты, как сук, трещат,
Чеканы, шлемы пробивали, как орех,
На смену смерть нашедшим, друг вставал, и брат,,
И не сверкал, залитый кровью, их доспех.
Бойцы израненные, яростью своей,
Старались, ворога упавшего, схватить,
От схватки смертной, становились они злей,
Чтоб перед смертью, еще ворога убить!
Уж в битве руки поднимались тяжелей,
И уже реже щит бойца оборонял,
И за полдня в руке бойца стал лук тужей,
И пращный камень, недалече залетал.
Но битве страшной, , завершенья не видать,
Ордынцы вновь идут на бой, за строем строй,
Но жесток взгляд бойца, готов на смерть стоять!
Не отступить на пядь! Россея за спиной!
Дыша тяжело, кровь перчаткою стерев,
Воскликнул зычно Дмитрий:
- Русичи! Стоять!
Нам биться должно, оглянуться не успев,
Нам воли нет, из этой сечи отступать!
И пусть в сраженьи. Мы теперь не победим,
О нас в Руси родной, на вечные года,
Великий сказ пойдет о том, как Бог хранил,
От смерти нас. Когда разили мы врага!!!
И за ненадобностью, наземь бросил щит,
Легко подняв двуручный меч над головой,
Своей отвагою, дружину ободрит,
Рванулся Дмитрий смело в жаркий смертный бой!
Уже не думая о том, как победить,
Как рожь по осени, вражину князь косил.
Смутился враг. Не могут русский полк сломить!
Не понимая, да откуда ж столько сил
Взялось в израненном, изрубленном бойце,
В обычном воине, похожем на других?
Враг убегал, пылая страхом на лице,
Топча израненных соратников своих.
Но от Мамая, рати новые идут,
Стремясь сломить, в конец измученных бойцов,
Тех, кто весь день, не отступив, сражался тут,
Сыны за батьку, ну а батька – за сынов.
Уже и солнце поднялось, давно в зенит,
Чего ж вы медлите, засадные полки?
Чего ж без дела рать полдня в лесу стоит?
Когда собратьев смять пытаются враги?
Но смотрит в бой Волынец, терпелив и хмур,
Лицом он сер, как будто небо, по весне,
И даже конь гнедой, печален и понур,
А битву, ратники внимают, как во сне.
Им зримо издали, качнулся главный полк,
Как в сече дрогнула Черниговская рать,
От горстки выживших в бою, велик ли толк?
Но горстка эта, не желает погибать!
Они сражаются, один, супротив ста,
Она мала совсем, но прочна, как кремень!
От жажды битвы, глотка воина суха,
И ненавистна им родных деревьев сень.
Им биться надо, ведь не зря они стоят?
И всякий воин, в ожидании устал,
А Новгородцы, мысли тягостные мнят:
Чего стоим мы тут? Ужель Боброк предал?
С Боброком рядом, воин мучимый тоской,
От нетерпения в седле едва сидит.
Он ехал в сечу, а не к князю на постой,
И поминутно, он Волынцу говорит:
- Ну, что, Боброк. Пораль ужо и нам в сраженье?
Аль ждем мы здесь, покуда сгинут все князья?
Скажи: какие, тебя мучают сомненья?
Давай сейчас ударим! Время!
- Нет. Нельзя.
Пока еще не все ордынцы в сеч втянулись,
Нам потому врага не след атаковать,
Что бы полки татар на нас не развернулись,
И не смогли бы, смертный наш удар сдержать.
Волынец хмуро отвечал бойцам окружным,
Он думки воинов прекрасно понимал.
Но как ни горько, ожиданье зело нужно
Как раз сегодня! И Боброк бойцов сдержал.
Но воин хмурится, но надобность не знает,
Пошто в лесу стоят могучие бойцы,
Когда теперь, во чистом поле погибают
Сыны и братья, дяди, деды и отцы!
- Они слабы теперь, сломить мы их сумеем.
Давай сигнал, Боброк, пора ордынцев бить!
- Еще не время, друг, и в битву мы успеем.
Их не сломить должны мы. Надо их разбить!
Боброк, сквозь стиснутые зубы отвечает,
Хоть тут он надобен, но рвется в сече быть!
И потому он людям глухо объясняет,
Пошто полдня, им не дает врага рубить:
- Разбить их надо, что бы все в орде узнали,
Что вышло время их, войной на Русь ходить,
Чтоб очень долго в дальних юртах вспоминали,
Какими жизнями пришлось им заплатить
За наши земли, реки, и за наши села,
За города родные наши, и поля,
Чтоб никогда, им боле не мечталось снова,
Изведать саблей, что есть Русская земля!
Глаза Боброка, грозной яростью светились,
Казалось, сердцем он сгорает в огне,
Лишь две слезы, из глаз пылающих скатились,
По бороде седой, и нижнее, по броне.
А в центре битва продолжалась, не утихнув,
Сильнее, яростнее блещут в ней мечи,
Ложатся воины на земь, главой поникнув,
И деться некуда из битвы, хоть кричи!
Уж меньше воинов в строю, едином бьются,
Все чаще сабля, по кольчуге просвистит,
Все громче стоны гридней павших, раздаются,
Все больше ратников, убитыми лежит.
А битве, все же, не видать конца и края,
Хоть солнце в небе повернуло на закат,
Но бьются русичи, без жалоб умирая,
Стеной же прочной неубитые, стоят!
В водовороте битвы, к князю прорубился,
Селянин верный, грозно рядом с князем встал,
Ужо черниговец давно без смены бился,
И по всему видать. Порядком подустал.
- Ты как тут, княже милый? Солнце уж садится,
И долго в битве нам ужо не устоять,
Но все же мыслится, не зря мы ждем Волынца,
Уж в бой, последнюю Мамай отправил рать.
Но что то бледен ты, ужо ли сильно ранен?
Не бойся, княже! Мы ужо не побежим!
Ордынцу, берег сей, вовек мы не оставим,
Хоть до последнего здесь головы сложим!
А Дмитрий слаб от ран, ужо не различает
Кто бьется рядом и шутейно говорит,
Но тоном бодрым, сквозь сраженье отвечает:
- Так значит пиршеством, Мамай еще не сыт?
А коли так, давай, дружок, тряхнем ордынца,
Айда вперед, орде покажем, кто мы есть!!!!!
Одной защитой, воевать нам не годиться,
Того вовек не стерпит княжеская честь!
- Да за тобою, князь, пойду в огонь и в воду!
Готов ордынца, сей же миг, атаковать!
Такого князя я, росейскому народу,
От всей души теперь, хочу я пожелать!
Готов, собрат мой в битву? Так давай же, вдарим!
Взгляни окрест, мечам работы – просто тьма!
Сегодня Русь, давай победою прославим,
Ну, а победа, Дмитрий, дюже нам нужна!
Туман рассеялся в очах, и различает
Московский князь, что друг – Селянин перед ним!
И верность друга, его силой наполняет,
Готов князь биться против орд, лишь с ним одним!
- А я готов идти, шагай вперед, Чернигов!
Поверь, мой друг, Москва не будет позади!
Пора забыть, ужо нам на Руси, про Иго,
За мной, друзья! Победа наша – впереди!
И в гуще сечи лютой, внове князь сражался,
Мелькают всадники татарские вокруг,
От ран тяжелых, меч уже не поднимался,
Но рядом с князем, был Селянин, брат и друг!
Косая сажень распрямила князю плечи,
И Святогора силой, руки налились,
И вновь в врагу, выходит смело князь навстречу,
И снова в сече, рати змеями, сплелись.
А на холме, вдали, в халате златом шитом,
Глаза хитро прищуря, зло Мамай следит.
Он явно видит, его войско не разбито,
Но ведь и князь Московский, тоже не разбит!
Уже последню рать, Мамай послал в сраженье,
Уже нукер последний, ускакал, пыля,
И думой мучается хан. В душе сомненье:
А покорится ль ему Русская земля?
Но ему видно, бьются Росы с прежней силой,
По пояс трупами усеяна земля.
Решил спустился хан с холма, в шатер открытый,
С собою, подле, повелел держать коня.
К Боброку всадник из дозора поспешает,
И бег коня, он от ордынцев не таит,
Кричит чего то, только топот заглушает
Его слова, уж больно громок стук копыт.
Подъехал близко, тяжело в седле качнулся,
Сказать хотел, но почему то не сказал.
Усталый конь, шагнув немного повернулся….
Стрелу в спине гонца Волынец увидал.
Новогородцы парю на руки приняли,
Под тень развесистей березы отнесли,
Но все же губы полудетские шептали:
- Меня спасать не надо, Родину спаси!
Спеши, Брброк, ушел на сечу полк последний,
Но крепкий в центре, получил Мамай отпор!
- За сим полком, пора отправиться нам следом,
Гоните, братия, коней, во весь опор!
Вскричал Боброк, и свои ножны покидая,
Мечи блеснули, солнце алое слепя!
Команды этой Новгородцы ожидали,
И каждый ратнк тронул верного коня!
- Пришел наш час, и все в сражении ордынцы,
А мы всей силою, ударим по тылам!
Такого горького, не ждет Мамай гостинца,
По коням братия, не требно мешкать нам!
Несется конница, холмы пересекая,
Дождались гридни, нет душевных сил, терпеть.
И отразилась злом, в пустых глазах Мамая,
С косой стоящая, оскаленная смерть!
Ряды ордынские смешались под ударом,
Как будто разом их настиг степной пожар,
Пылали ненавистью русичи. Недаром.
Весь день Боброк в своей засаде ожидал!
Скользя копытами, средь тел бойцов убитых,
Пытались всадники к спасенью путь искать,
Но в поле битвенном, со всех сторон закрытом
Ордынцам смятым, было некуда бежать!
А наши свежие полки, что воевода,
Обрушил яро на остатки вражьих сил,
Во имя мирной жизни Русского народа,
Рубили ворога. Пощады не просил
Никто из ратников. Все знали, что сражаться
Они должны! Должны они врага успеть
Сразить в бою! Никто не может в битве сдаться,
Лишь можно с честью и отвагой, умереть.
Вот тёмник громко зычным гласом возвещает,
Что с поля боя гонит, прочь Мамай коня!
И резко натиск тьмы ордынской утихает,
Они спасаются, судьбу свою кляня.
А побендители, победой окрылены,
Уже сражаются, один за пятерых!
В них пыл сражаться, полыхает неуемный,
И не щадили они ворогов своих.
Несется Росов рать, ордынцам наступая,
На пятки. Рати вражьи смешаны в бою,
И гонят ворога, на раны невзирая,
Бойцы за Веру! И за Родину свою!
Вот бой окончен, тьма над полем опустилась,
С реки ночная, тихо наступает мгла,
Луна скорбя, над битвой, светом преклонилась,
Но рать Московская, на отдых не легла.
Искали раненых они, посредь убитых,
Средь тел, князей своих пыталась отыскать,
И видя ненависть к врагу, в очах открытых,
Своих друзей погибших взялись погребать.
Вся ночь прошла в заботах скорбных и раденьи,
От крови павших, стонет, стонет мать – земля,
Но ищут русичи в душевном устремленьи:
Должны быть живы ныне, Русские князья!
А звезды тихо тают, тает и надежда,
Андрея с Глебом, к утру мертвыми нашли.
С трудом великим распознали по одежде,
Они погибли, но из битвы – не ушли!
Тела изрублены, и кровию залиты,
А руки меч сжимают крепко – не отнять,
Потухши взоры на восток, навек открыты.
Боброк велел в подводы их тела поднять,
И отвезти домой, на родину. К обедне,
Средь громоздящихся курганов мертвых тел,
Был найден Дмитрий, как покойник ликом бледный,
Но улыбаясь, взгляд победно в мир глядел!
А рядом с ним, зажав свое плечо ладонью,
Лежал Селянин, положив на князя щит,
Но не ослаблен сотник, раною и болью,
С улыбкой светлой, на Боброка он глядит.
Ценою страшною, оплачена победа,
Слеза скатилась у Волынца по лицу,
Ведь отвратили от Руси они набеги!
И говорит Боброк отважному бойцу:
- Мой брат, Черниговец! Прими поклон мой низкий,
За дух, за мужество, что выказал в бою!
Ты из Литвы, проделал к Дону путь неблизкий,
И стойко бился с нашим ворогом, в строю!
Прими поклон за то, что князю стал опорой,
Что не оставил в битве Дмитрия однесь,
Такие воины, как ты, -Руси основа,
За нашу Русь и Веру, честно бился здесь!
Нет боле ворогу пути на Русь обратно,
Теперь закончилась в Руси ордынца власть!
Дай, милый друже, обниму тебя, как брата!
Своею грудью ты отбил на Русь напасть!
Селянин, чувствуя неловкость, улыбался,
Он от Боброка, слов таких не ожидал.
С земли кровавой, воин медленно поднялся,
И сам Волынца, аки брата он обнял:
- Спасибо, друг, с тобой вчерась мы честно бились,
Хоть в сече много наших братьев полегло,
Теперь у Русичей, на мир глаза открылись,
Когда мы вместе, значит биться нам легко!
Спасибо, брат, за то, что ты привел нас в сечу,
Благодарю, Боброк я, от души тебя,
Ведь от полей сиих, до Посполитой Речи,
Лежит моя родная Русская земля!
Её мы с честью в этой битве отстояли,
Мы не согнулись слабо, не ушли назад,
Лишь потому, мой друг, что бился рядом с нами,
Такой же смелый русский воин! Друг и Брат!!!!
Ужо закончено сраженье, в путь обратный,
В Москву отправилась России новой, рать!
Но знают все, теперь на подвиг чести, ратный,
Единым словом можно Русь мою поднять.
Пусть ворог боле, не суется в наши села,
Друзей своих, всегда мы будем в гости ждать,
Но можем мы, с улыбкой грозной и суровой,
За землю Русскую, без страха воевать!
Мы не сдадимся, мы до самой смерти биться
Могём за дом родной, за наш простой народ,
Нам отступать из битвы, право не годится,
Теперь мы смело на врага пойдем, вперед!
Пойдем вперед, как Святослав, Пойдем, как Невский,
Пойдем, как Дмитрий, в битве этой на Дону!
И будем биться, будто мертвые воскресли,
И рядом с нами, встали грудью за страну!
Они воюют честью, песнями и славой!
Они воюют, светлым подвигом своим!
За Русь мы бьемся! Значит наше дело право!
А значит, в битве, непременно победим!!!
Давно прошли века, после донских сражений,
Князей в Руси, сменили новые цари,
Уже раздвинуты границы поселений,
Давно града большие строятся в Руси,
Но в том сражении, князь Дмитрий постарался,
Мечом своим, ордынским ханам, показать,
Что лучше буде, к нам с камчою, не соваться,
Что буде лучше, с Русью миром, торговать.
Князь Дмитрий, трудно одолел в бою Мамая,
И тяжко вынудил ордынца прочь бежать!
И Князя Дмитрия, дань славы отдавая,
Теперь «Донским» в народе стали величать!
Сия история давненько приключилась,
Но. Россияне, помнить мы всегда должны:
Что бы беда над нами злая не случилась,
Мы все в Руси друг другу, позарез нужны!
Мы все нужны стране, от велика, до мала,
Как дети - матери, своей родной земле!
Мы в ней живем, чтоб наша жизнь прекрасней стала,
И должно честью нам служить родной стране!
КОНЕЦ
04,04,2011года.